— Очевидно, те, кто красил, ваше высочество, — ответил Александр.
Покотило был тут как тут и выдал Александра:
— Скромничает, ваше высочество. Главноуправителем-то здесь является сам поручик Орлов.
— Будущий штабс-капитан, Василий Иванович. Близкий будущий — запишите, князь Кантакузея, мое повеление. А поручика Орлова причислить к моему штабу после выпуска из академии.
— Слушаюсь, ваше высочество, — ответил адъютант.
Александр был ни жив ни мертв. Такая честь! «Да за что, помилуйте, ваше высочество? Я ведь еще прохожу курс в академии», — готов был он сказать, но попробуй скажи — беды не оберешься, и вслух сказал:
— Я преисполнен самой сердечной благодарности, ваше императорское высочество, но…
Великий князь глянул на него, как с турецкого минарета, и недовольно заметил:
— Поручик, я не люблю сантиментов, а тем более «но»… Если бы я не знал вас, вы были бы наказаны.
— Виноват, ваше императорское высочество. С вашего позволения, я хотел сказать, что меня, кажется, пошлют в распоряжение командующего Варшавским военным округом.
Великий князь остановился на ступеньках, ведших на верх берега Дона, и спросил почти пренебрежительно:
— К Жилинскому? А если начнется война? Вы уверены, что он станет командовать лучше, чем командует на Киевских военных играх? Я в этом не уверен. Но, — подумал и продолжал он, — согласен: пройдете небольшой практикум в Варшавском округе, а после и ко мне в Петербург.
— Слушаюсь, ваше императорское высочество, — отчеканил Александр.
…Через полчаса великий князь отбыл на Воронеж, без остановки в Новочеркасске.
Наказный атаман генерал Покотило проводил его, помахал ручкой, как будто великий князь мог видеть это, потом достал платок, вытер голову, лицо, порозовевшее за последние дни от солнца, как у молодого, вздохнул с великим облегчением, перекрестился и как молитву произнес:
— Слава богу, все обошлось благополучно, и никто в ноги не бросался со всякими просьбами. И у вас обошлось, когда вы вздумали рассуждать. Счастье ваше, что вы понравились его высочеству, что с ним случается раз в десять лет, не то посидели бы вы в тигулевке, — сказал он Александру. — Но, в общем, вы молодец, поручик и будущий вскоре штабс-капитан. Великий князь слов на ветер не швыряет и прикажет вашему академическому начальству.
Александр и сам был доволен, что все хорошо кончилось, и единственное, о чем мечтал в эти минуты, так это о том, чтобы скорее добраться до кровати и уснуть, так как все эти ночи он почти не смыкал глаз.
…А потом были торжества по случаю выпуска из академии, пирушки и шампанское и не было Надежды, — она была чем-то занята и уходила из дому.
И Марии не было, — она усиленно занималась на медицинских курсах, как будто к войне готовилась.
В Варшаву Александр прибыл немного позже назначенного срока, и секретарь начальника штаба Крылов сказал ему:
— Поздно прибыли, молодой человек… Виноват, господин офицер.
— Это вас не касается. Доложите обо мне начальнику штаба.
— Его превосходительства, генерала Орановского, нет, он в отъезде, молодой человек. И ваша вакансия, кажется, уже занята, так вот, молодой человек… Пардон, что ничего более сообщить не могу.
Александр возмутился:
— Штабс-капитан, с вашего позволения, — поправил он Крылова и поддел: — А поздно или рано, об этом судить не вам, сударь. Прошу доложить обо мне начальнику штаба.
Крылов измерил его с ног до погон сверлящим, холодным взглядом, небрежно снял с рукава своего изящного гражданского кителя какую-то волосинку и произнес равнодушно:
— Начальник штаба, его превосходительство генерал Орановский, изволит пребывать в отлучке, так что докладывать некому. Зайдите через неделю.
— В таком случае я испрошу приема у командующего.
— Испрашивайте, штабс-капитан, — язвительно пробормотал Крылов, уткнувшись в бумаги, которыми был завален его стол, и добавил: — Его высокопревосходительство командующий именно вас и ждет и только что изволил приехать из Киева специально для приема вашей академической персоны.