— Благодарю, — прервал его великий князь и спросил на этот раз Янушкевича: — Николай Николаевич, вы не находите, что на правом фланге Самсонова может создаться непредвиденная ситуация, если противник устремляется сюда, видимо намереваясь отогнать Благовещенского к нашей границе?
— Нахожу, ваше высочество. Такая ситуация может образоваться.
— Не торопитесь, Николай Николаевич, — заметил Данилов.
Янушкевич мог остановить его, мог вежливо напомнить, что, когда говорит начальник штаба ставки, подчиненным полагается молчать, но слишком мягкий характер был у Янушкевича, а у Данилова было слишком большое самомнение, и он продолжал, как если бы поменялся местами с начальником штаба:
— Я полагаю, ваше высочество, что с Самсонова надлежит спросить более строго, чем то было прежде… За все его тактические выдумки, не выдерживающие элементарной критики…
Тихо и незаметно вошел Орановский, еще раз выбритый до синевы, с гладко причесанной головой, и, услышав такие слова Данилова, приободрился и всем видом как бы говорил: «Наконец-то, ваше высочество, правда восторжествовала. Этого грузного атамана давно надлежало отослать на Дон, коль в Ташкенте ему жарко», но молчал, ища паузы, чтобы вставить свое слово, но паузы не было…
Данилов продолжал развивать свои мысли, монотонно, медленно, как профессор на кафедре, водя толстым карандашом по карте и так, и этак, как будто оловянных солдатиков передвигал там с места на место и расставлял их сообразно с тем, что хотел видеть. И, не очень кстати вспомнив Киевские военные игры, стал говорить о том, как противник на тех играх попадал впросак и вынужден был отходить за Вислу под давлением превосходящих сил русской армии…
Великий князь нахмурился, но не прерывал его и слушал внимательно…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
…Если бы Данилов знал, что последует через несколько минут после того, как он разгромит противника на карте, он наверное же предпочел бы помолчать и дал бы возможность Янушкевичу ответить великому князю, что следует предпринять на правом фланге второй армии немедленно, сегодня же, что Янушкевич и намерен был сказать, но Данилов явно переоценил свою осведомленность…
А Александр Орлов, слушая его успокоительные заверения в прочности правого фланга второй армии, думал: перед ним были высшие чины ставки верховного главнокомандующего — весь генералитет, коему знаний и опыта не занимать, так почему же его генералы, особенно генерал-квартирмейстер Данилов, много лет прослуживший в генеральном штабе, в его оперативном отделе, так спокойно относится к угрожающему положению на правом фланге второй армии, хотя конечно же знает или должен знать о передвижении противника в районе действия шестого корпуса Благовещенского? Уверен, что противник действительно бежит от Ренненкампфа? И что он не посмеет контратаковать русских, в частности оторванную от первой армии вторую армию, в частности находящийся в одиночестве от главных сил шестой корпус Благовещенского?
И когда Данилов на секунду умолк, спросил у великого князя:
— Быть может, вы позволите, ваше императорское высочество?
Великий князь обернулся и спросил в свою очередь:
— У вас все на Дону ведут себя подобным образом, штабс-капитан?
— Никак нет, но я только что видел своими глазами, что противник идет навстречу нашему шестому корпусу…
Жилинский и особенно Орановский смотрели на него так, словно намеревались удалить его, как буяна, но тут вмешался в разговор маркиз де Лягиш и сказал что-то великому князю по-французски.
И великий князь милостиво бросил Орлову:
— Продолжайте, штабс-капитан. Вас хочет послушать маркиз де Лягиш, на ваше счастье.
Александр Орлов сказал непостижимо дерзко:
— Ваше императорское высочество, вас вводят в недопустимое заблуждение…
— Вы сошли с ума, штабс-капитан! — воскликнул Орановский, но великий князь резко оборвал его:
— Вам всего более следует молчать, генерал. И я вас еще спрошу. Продолжайте, штабс-капитан.
— Все вводят вольно или невольно. Ибо положение на правом фланге второй армии неожиданно принимает весьма опасный оборот: немцы определенно что-то замышляют здесь…
— Я вполне согласен со штабс-капитаном, ваше высочество, — тотчас поддержал Александра Орлова Янушкевич.
Жилинский был возмущен крайне, но решил не вмешиваться, так как видел: этому штабс-капитану великий князь явно потворствует и слушает его разглагольствования по поводу правого фланга второй армии. Хочет унизить его, главнокомандующего фронтом: ничего вы, генерал, не знаете, а вот младшие офицеры знают куда больше вас! А посему — не лучше ли вам подать в отставку добровольно, пока я не повелел вам сделать это?