Но все молчали и ждали, что ответит верховный, меривший кабинет своими саженьими шагами. И тут Орановский решил: маркиз слишком опоздал давать такие советы, и сказал, как приговор прочитал, — ровным, безапелляционным тоном:
— Осмелюсь доложить, ваше высочество, что маркиз де Лягиш, — не захотел он назвать маркиза генералом, — немного опоздал, ибо наша ставка разработала и уже послала подобную директиву Ренненкампфу, Рихтеру и Толпыго, кои, надо полагать, уже действуют в надлежащем направлении.
Великий князь наконец остановился в дальнем углу и неприязненно спросил:
— Когда послана директива?
— Полагаю, что вчера, ибо я приказал своему секретарю Крылову незамедлительно передать ее в аппаратную, — ответил Орановский бодро и ничего не подозревая.
И тут Жилинский возмущенно воскликнул:
— Как вы посмели передать такую директиву Крылову, когда я приказал вам тотчас же из моего кабинета отнести ее в аппаратную? Крылов копался в моих бумагах, и я говорил вам, что это — не случайно… — И возбужденно прошелся взад-вперед возле стола, соображая, что теперь делать.
Орановский налился кровью и энергично запротестовал:
— Я ничего не понимаю, ваше высочество, и категорически протестую против подобных инсинуаций. Я полагаю за должное…
Великий князь нетерпеливо прервал его:
— Я не желаю вас слушать. — И, подняв голову, попросил Орлова: — Капитан, позовите сюда штаб-ротмистра.
— Он здесь, ваше высочество, — ответил Орлов, поняв, о ком идет речь.
Штаб-ротмистр Кулябко выступил из-за Орлова и бодро ответил:
— Я здесь, ваше высочество.
— Вы исполнили мое повеление?
— Так точно. Крылов арестован. В его сейфе обнаружены запасная обойма от браунинга и такие документы, что его и повесить — мало. И переписанная его рукой копия директивы, о которой вы соблаговолили спрашивать. Телеграфисты получили ее подлинник час тому назад. Я полагаю, что пленного лейтенанта застрелил Крылов. Очевидно, за то, что тот сообщил нам важные сведения.
— Благодарю за службу, штаб-ротмистр. Можете быть свободны, — сказал великий князь и насел на Орановского: — Слышали, генерал? Я повелел Крылова повесить, а вы передаете ему оперативные директивы штаба, от коих зависит судьба моих солдат и офицеров. Вы — ротозей, а не начальник штаба фронта и вас надлежит отчислить с сей должности! И из действующей армии! Это — черт знает что такое: немецкий шпион — в роли секретаря начальника штаба! Да ведь он передавал врагу все мои вам и ваши — армиям директивы, и немцы воюют с открытыми картами! Неслыханное ротозейство!
Орановский стал белее стены и не знал, что говорить и что делать, и едва не со слезами на глазах умоляюще смотрел, смотрел на Данилова, пока тот сказал:
— Разрешите мне все выяснить обстоятельно, ваше высочество, а уж затем я доложу вам. И бывшего в плену офицера допрошу.
Великий князь скосил на него черные, лютые глаза и смягчился:
— Хорошо. Бывшего пленного нашего офицера доставьте в Барановичи. Генералу Орановскому запишите в приказе мое строгое порицание.
— Слушаюсь, — ответил Данилов, довольный крайне, что с этим дело кончилось.
А Орановский еле вымолвил: