Орлов продолжал удивляться: «Ну и ну, расходился увалень помещик, любопытно, что будет дальше? Надежда вон все время что-то говорит Бугрову такое, что он уж смолк, нахмурился и перестал собирать цветы, а те, что собрал, держал в руке, не отдавал Надежде и конечно же предназначал для Марии».
И не слышал, как Бугров грубовато спросил у Надежды:
— Надя, почему вы вышли за Александра? Ведь вы не любите его. И не станете любить, если он будет умолять вас о том на коленях.
Надежда усмехнулась и ответила:
— Во-первых, он никогда не станет передо мной на колени; во-вторых, я никогда не задумывалась над тем, любила ли и люблю ли его; в-третьих, я вышла за него потому, что хотела вообще выйти замуж. Подвернись вы под руку — вышла бы и за вас.
— Я не сделал бы вам предложения, — бесцеремонно заметил Бугров.
— Но я могла сделать его сама, — ничуть не обидевшись, сказала Надежда.
— Иными словами, женили бы меня на себе, как Александра?
— Полагайте, что так.
— Но я и Александр, как говорят одесситы, — две больших разницы.
Я скрутил бы вас в бараний рог, и кончилась бы ваша «эмансипация», о коей вы, курсистки, так печетесь.
— А вы грубиян, поручик Бугров, — сухо сказала Надежда, но не обидчиво, а так, от нечего делать, и вдруг ошарашила его дерзостью необыкновенной: — А вот захочу — и стану вашей супругой, — и побежала вниз по склону балки, а там встретила Верочку с Алексеем и кинулась им в объятия, словно переполненная счастьем доверху.
Бугров сдержанно рассмеялся и послал ей вслед:
— Черта с два, Наденька, я попадусь на ваш крючок! — но потом подумал и сказал неуверенно: — А что? И попадешься, и оглянуться не успеешь, как окрутит, подобно тому как окрутила Александра. Любопытно, как он уживается с ней? — спросил он, посмотрев в сторону Орлова и сидевшей уже возле него Марии, и, пожав плечами, медленно поплелся по косогору балки, опустив цветы, опустив голову.
Нет, не о Надежде он думал, а о Марии. Одно предложение он уже делал ей, но безуспешно. Сделать новое? Сегодня же. Сейчас. Прямо в этой степи, среди этих чудо-цветков лазоревых, чтобы запомнились на всю жизнь. «Держу пари, что Александр именно для этого и пригласил нас обоих в эти края, зная о моем романе. Впрочем, все это — гимназические фантазии, поручик Бугров», — решил он.
А потом был пикник: тут же, возле байбачьего курганчика, на солнцепеке, среди лазоревых цветков, под синим небом, и все было хорошо, — пили шампанское, болтали о разных разностях, смеялись звонко и без стеснения, а Верочка продолжала резвиться, как девочка, — очаровательная, звонкая, как колокольчик, и все время спрашивала у Марии, понравилась ли ей степь, цветы, воздух и вообще — все донское, и грозилась:
— Имейте в виду, на будущий год я сама приеду за вами в Петербург и вытащу вас из института на наши раздолья. Но, — тут же многозначительно добавляла: — но может статься и так, что я попрошу братца Александра или поручика Бугрова сделать это за меня.
Мария улыбалась, мелкие зубы ее ослепительно сверкали на весеннем солнце, щеки пылали легким загаром, успевшим пометить их нежно и сдержанно, и отвечала совершенно серьезно:
— Да приеду я сама, Верочка, милая, не утруждайте себя и брата.
И ничего не говорила о Бугрове, словно его и не было здесь.
И тогда Орлов, улучив минуту, когда разъезжались, почти официально спросил у нее:
— Баронесса, почему вы так бессердечно относитесь к поручику Бугрову? Ведь он любит вас. До сих пор любит, я хочу сказать, хотя вы и отвергли его.
Мария посмотрела на него долгим, изучающим взглядом и негромко ответила:
— Александр, милый, я давно-давно просила вас: не называйте меня «баронессой». И не прочьте мне в супруги поручика Бугрова. Он — красив, с характером, но…
— Он скоро будет штабс-капитаном…
— Дай бог… Но я не могу принять его предложения — вы это можете понять? — спросила Мария сразу упавшим голосом и так посмотрела на него, что Орлов ясно увидел в глазах ее страдание, а потом добавила: — И я еще учусь, и, право, мне рановато думать о супружестве. Даже… Даже если бы предложение сделали вы. Впрочем, Надежда уже окрутила вас и превратила, извините…
— Договаривайте.
— …в безответное существо, которым она помыкает, как ей заблагорассудится. Словом, «эмансипировалась» от вас полностью.
— Вы ошибаетесь. Я всего только смотрю сквозь пальцы на ее капризы и причуды и все более удивляюсь, почему я стал ее супругом. Она никого не любила и не полюбит всерьез, потому что ставит свое самолюбие превыше всего. Она не создана быть семьянинкой. Мужем в семье быть может. Женой — нет.