Орлову, конечно, было лестно получить такие полномочия, однако ему почему-то казалось, что Самсонов будет недоволен им: прельстился близостью к великим мира сего — скажет? И уже получил капитана? При помощи союзников? Далеко пойдете, молодой человек.
Никогда не ожидал…
И Орлов оправдывался: «Но я и сам не ожидал всего этого, ваше превосходительство. Я к вам собирался, во вторую армию, служить в штабе, при вашего превосходительства помощи и участии, а не сюда ехать, но вот какая оказия вышла… Но, в конце концов, эта поездка направлена же ко благу нашей, второй, армии, так что вы уж не должны меня бранить. Без хорошего допинга Ренненкампф и пальцем не пошевелит, вы сами это отлично знаете. Генералы это делают? Согласен. Но я везу ему именно генеральский допинг. Самого верховного…» — мысленно разговаривал он с Самсоновым и, слегка зевнув — не спал всю ночь, — настороженно посмотрел по сторонам: нет ли там чего подозрительного, ландверов в частности? Они любят устраивать засады на дорогах или вблизи их даже в тылу противника и щелкают по одному, в особенности офицеров связи, словно им бабка на ухо шепчет, где они могут быть и что везут, и даже недостойно солдата переоблачаются в женскую одежду ради своих коварных целей. Срам, а не вояки кайзера.
Но вокруг ничего видно не было, а виднелся лишь розовый рассвет, только-только забрезживший, и кроваво-красная полоска зари, тонкой каймой протянувшаяся над самым горизонтом. От нее уже розовели деревья, сопровождавшие автомобиль по левую сторону мрачно и неприветливо, и бледнел воздух.
Орлов посмотрел на небо, на звезды и вспомнил родные края, ночное в донской степи и белые, синие, розовые звездное россыпи алмазные — искристые, вспыхивающие, как солнечные зайчики, висевшие низко-низко и словно бы рассматривавшие тебя и лукаво подмигивая, как будто в жмурки играли, и не было им ни конца, ни начала, светлячкам небесным, странникам вечности вселенской. Смотришь на них, и каждую хочется избрать своей судьбой, своим счастьем.
Орлов, будучи еще кадетом, много раз выбирал, да так и не выбрал, слишком много их было на небе, чудесных и ярких, и горели они все одинаково прекрасно и недосягаемо-величественно.
И Орлов вздохнул с грустью и подумал: не выбрал тогда свою звезду и поэтому, дед говорил, не нашел своего счастья. И не знаю, что оно такое есть, ибо Надежда — неудачное прошлое в его жизни. А лучшего будущего нет. Мария? Это всего только мечта, такая же недосягаемо-прекрасная, как и звезды.
…И тут раздался взрыв и автомобиль так тряхнуло, что всех чуть не выбросило на дорогу. Орлов не успел и осмотреться по сторонам, как раздалось еще два взрыва, но эти были подальше, саженях в ста, и автомобилю ничего не причинили.
И лишь послышалось ровное жужжание аэроплана, и взгляд Орлова взметнулся в небо: там, в утреннем тумане, летел аэроплан противника и уже был впереди автомобиля, еле заметный.
— Господа, а немец ведь намерен был бомбардировать нас, — сказал Орлов механику и шоферу, — но не знает баллистики и высыпал гранаты на пустую дорогу.
— Так точно, ваше благородие, — ответил механик, наблюдая за уходящим аэропланом. — И никак вознамерился попробовать еще разок. По одному мотору сыпать два пуда гранат! Это сколько же их иметь надо?! А у наших, сказывают, сапогами скоро доведется стрелять, дырявыми к тому же, потому как не хватает патронов и даже винтовок.
Орлов уверенно сказал:
— Ничего, скоро и у нас будет всего в достатке…
— Пока у нас будет, он сызнова заворачивает на нас. Может, в лесок подадимся, ваше благородие?
Орлов бросил взгляд на небо, увидел, что аэроплан уже летит навстречу автомобилю, и понял: авиатор хочет еще бросить бомбы, но на этот раз впереди, чтобы автомобиль сам наехал на взрывы, и сказал:
— Полный назад!
Но шофер уже и сам остановил автомобиль и резко дал задний ход, а через секунду автомобиль покатился в обратную сторону со всей возможной скоростью. И убежал от бомб, так как они разорвались на дороге в нескольких десятках саженей впереди, а аэроплан прошмыгнул над автомобилем в нескольких сотнях саженей.