— Смотрите в оба, может зайти в третий раз. В этом случае резко дайте вправо: влево нельзя, лес. Почему же наши молчат? Ведь мы едем по территории нашего второго корпуса. Наглец.
Шофер опять остановил автомобиль, посмотрел на небо и покачал головой.
— Сызнова поворачивает, по-старому будет кидать, сзади нас, — дал полный ход вперед.
Где-то в лесу затрещал пулемет, потом ухнуло орудие — гулко, будто над самым ухом, и возле аэроплана вспыхнуло черное облачко от разрыва снаряда. Однако авиатор продолжал свое и уже вышел на прямую против автомобиля, но… не долетел до цели: еще раз ухнуло орудие, он разлетелся на части, и они посыпались в разные стороны, а вместе с ними вывалился и авиатор.
— Молодцы артиллеристы. Научились сшибать из полевого орудия, — одобрительно произнес Орлов.
Шофер остановил автомобиль, снял фуражку-бескозырку и вытер ею лоб, усеянный так густо веснушками, как и лицо и шея, как будто его окропили охрой, потом достал расшитый зелеными цветами кисет и хотел сделать цигарку, да не мог, руки дрожали.
Орлов достал из кармана пачку папирос, угостил его и механика и успокоительно сказал:
— Ничего, это пройдет. У меня тоже поджилки дрожали, а сейчас все прошло. Смерть — не невеста, любоваться ею не станешь.
Никакие поджилки у него не дрожали, так как он видел, что немецкий авиатор не попадет в автомобиль, однако и шофер не дрожал, когда управлял мотором, и сейчас сказал, злясь на непокорные пальцы:
— Я о смерти не думал, ваше благородие, а службу справлял и прикидывал, как бы его объегорить, вражину, и взять верх. А смерть — известное дело — не невеста, и в обнимку с ней никому жить неохота.
Орлов восхищенно качнул головой и подумал: «Службу справлял… Смерть над головой, а он, изволите видеть, прикидывал, как ее объегорить, вместо того чтобы бежать в лес. Чудесные вы люди, с вами в огонь и в воду можно идти!», и хотел уже приказать двигаться дальше, как заметил, что из леса выбежали солдаты и направились к месту падения аэроплана, а к автомобилю на всем скаку мчался всадник и махал рукой, прося подождать, а когда подъехал, Орлов увидел: подпоручик-артиллерист, взволнован необыкновенно.
— Здесь нельзя ездить, господа! Здесь — наша батарея, и противник охотится за нами даже ночью, — сказал он и виновато поздоровался: — Извините, капитан, и здравствуйте. Подпоручик Ольховский. Я так волновался за вас, что едва с сосны, с наблюдательного пункта, не свалился, когда увидел, что он хочет бомбардировать вас.
— Это вы его подстрелили? — спросил Орлов.
— Так точно. Мы слышали, что кто-то из второй армии подстрелил цеппелин из полевого орудия, штабс-капитан Орлов, кажется, ну и решили попробовать сами. Не по уставу, конечно, но…
— Молодцы. Благодарю, подпоручик… Вы, наверное, из второго корпуса? Он должен быть здесь.
— Так точно, из второго. Ждем приказа бомбардировать крепость Летцен, — ответил подпоручик и добавил: — На днях наши парламентеры поехали с белым флагом, чтобы передать требование командования: сдаться во избежание лишнего кровопролития, но немцы открыли огонь, ну, мы сидим и ждем, пока немец белый флаг выбросит. Безобразие, а не война, извините, капитан; пока мы будем думать-гадать, что делать с крепостью, противник удерет под Берлин.
Орлов не стал секретничать и сказал:
— Противник не удирает, а перегруппировался и атаковал вашего соседа, шестой корпус на правом фланге второй армии. Если вы будете ждать, пока Летцен выйдет к вам с повинной, может и война кончиться. Его следовало обойти, а не парламентеров посылать и ждать у моря погоды…
— Как? — искренне удивился подпоручик — молоденький, с еле пробившимися чернявыми усиками. — Противник не бежит, а намерен еще и атаковать нас? И поэтому высматривает с аэропланов расположение наших линий?
— Очевидно, высматривает, прочно ли вы здесь засели, подпоручик, и доносит с удовольствием: прочно, помочь второй армии не намереваетесь, что и требуется знать Гинденбургу и Людендорфу, — зло сказал Орлов и спросил: — Так как нам лучше проехать? Я направляюсь к командующему вашей армией.
Подпоручик недоверчиво посмотрел на него, на шофера и механика и спросил:
— Я могу знать, с кем имею честь, капитан? Это — моя зона, и я обязан…
— Правильно делаете… Я — генерального штаба офицер связи верховного главнокомандующего Орлов. Вот мои документы, — показал Орлов бумаги.