— Слушаюсь.
— Передайте Александру Васильевичу, чтобы держался. Два дня. Через два дня положение изменится к лучшему для нас. Поедете на моем моторе. Меня будете информировать через Млаву-Остроленку телеграфом.
— Слушаюсь. Но генерал Артамонов…
— Должен стоять как скала, — это его слова, сказанные штабу фронта. Ему разрешено выдвинуться выше Сольдау. К тому же я приказал генералу Сиреллиусу, начальнику третьей гвардейской дивизии, немедленно покинуть Ново-Георгиевск и эшелонами прибыть завтра в Млаву и далее — к Нейденбургу — Сольдау. В дело сами не ввязывайтесь.
— Слушаюсь. Но, ваше превосходительство…
— Никаких «но». Не исполните сего приказа — накажу примерно.
Вошел дежурный офицер и сказал:
— Ваше превосходительство, на проводе — генерал Янушкевич.
И Жилинский вышел в аппаратную..
…Во дворе Александра встретил штаб-ротмистр Кулябко и по-простецки спросил:
— Ну, капитан., как дела-успехи? По лицу вижу: очередной разнос.
— Не было. Но…
— Что еще за «но»? Опять на передовые?
— К Самсонову.
Кулябко даже просиял от удовольствия и воскликнул:
— Так это же отменно хорошо! Значит, едем вместе.
— А вам-то что там делать? Там немцы близко, могут и того…
— Ничего, мы за себя постоим, капитан. И мне нужны не немцы, а мои соотечественники: пораженцы, левые цицероны и прочие личности. Самсонову сейчас — трудно, а там, где командующему трудно, непременно найдутся и те, кто мне нужен: Вы понимаете. Служба моя такая, мой друг. А посему зайдем в корчму и выпьем на дорожку но кружечке пивка. Да, а когда ехать-то?
— Когда прикажет главнокомандующий. Полагаю, что через час, не ранее.
— В таком случае вполне успеем. А впрочем, не стоит. Служба есть служба. Вы на моторе, разумеется, покатите?
— На моторе.
— Отлично! Да, — как бы вспомнил Кулябко. — А что я не вижу вашего приятеля, капитана Бугрова? В лазаретах нет, в штабе — тоже. Не к Самсонову ли укатил?
«Скотина. Вот зачем тебе потребовалось ехать к Самсонову. Поохотиться за Николаем», — подумал Александр Орлов и ответил:
— Если капитан Бугров узнает, что вы им интересуетесь, вызовет и ухлопает.
— Раненой рукой? Не попадет.
— Он стреляет левой еще лучше, чем правой.
— На кой черт он мне нужен, обормот этот. Пусть им интересуется родитель-миллионщик, а у меня и своих дел предостаточно. Я не успеваю собирать листовки левых, сыплют ими, как из рога изобилия, и клеят на всех заборах, канальи.
— А вы переходите в армию, получите роту и — с богом, — сказал Александр Орлов, что пришло на ум.
Кулябко вздохнул и произнес с сожалением и обидой:
— Не дадут. Репутация у меня не очень… Пристрастие имею, сами знаете. По жандармской части только и осталось… А быть может, попытаться бросить пить, как вы полагаете? Право, мне куда удобнее было бы гонять солдат, нежели гоняться за всякой дрянью и доносить по инстанции. Попросите за меня, капитан. Я еще не совсем пропащий, право, и могу водить солдат в бой, как и положено настоящему офицеру.
— Но настоящие офицеры погибают вместе с солдатами, — сказал Александр Орлов. — Вон в дивизии генерала Комарова за один день пали на поле брани семьдесят три офицера.
— Я знаю. За это Комарова надлежало бы отдать под военно-полевой суд. Вместе с Благовещенским, ан нет, генералов отдавать не положено. И Ренненкампфа надлежало бы судить по всей строгости военного времени. За бездеятельность и нежелание помочь Самсонову.
— Но о таких вещах, штаб-ротмистр, вам лучше помалкивать, — наставительно заметил Александр Орлов и постарался отделаться от Кулябко, бросив уже на ходу: — Пока, штаб-ротмистр. Мне надо собраться в дорогу.
И ушел так неожиданно, что Кулябко остался в полном недоумении: осуждает его слова этот новоиспеченный капитан или полагает за лучшее вообще держаться от него подальше, жандарма и выпивохи?
А Александр Орлов пошел в лазарет навестить Марию и тут узнал: она внезапно покинула Белосток.
Орлов и Кулябко не сразу попали в Нейденбург. Шофер и механик штаба фронта не были в этих местах, дорог не знали, долго плутали по песчаным проселкам и перелескам и взяли много западнее того, куда указывал Орлов. А тут еще прошедший накануне дождь расквасил все колдобины и залил их желтой водой так, что автомобиль то и дело застревал, буксовал, сдавал назад да еще перегревался, и Орлов уже пожалел, что не поехал с кавалерийским нарядом.