— Братцы, солдаты русские! Именем главнокомандующего фронтом приказываю… Умоляю во имя отечества нашего: прекратите это позорное, похоронное шествие! Вы есть армия России — великой земли русской и должны остаться ею до конца своей жизни! — И скомандовал: — Ста-а-нови-и-ись! По-ро-о-отно-о-о! Кру-у-го-о-ом!
И диво: ближние солдаты, слышавшие его команду, заторопились становиться в шеренги, искать своих, называли части и разом преображались, превращаясь в войско суровое и грозное, но части перепутались, перемешались, и построиться было не так легко. Однако дальше от Орлова продолжали идти к Млаве.
Откуда-то на отступавших вихрем налетели казаки-бородачи, преградили путь передним, потом обложили колонну отступавших по сторонам и ее остановили, а ездовых обозов принялись награждать плетками и поворачивать назад.
Поднялся шум голосов, крики «Уланы!», и тут же послышались выстрелы, так как дальние от казаков солдаты приняли их за немецкую кавалерию.
Орлов и тому был рад. Да, конечно, налет казаков был похож на налет гуртоправов, когда они гнали непокорный скот в Москву, — такое Орлов видел не раз на московском шляху в молодости, но сейчас подумал: «Что поделаешь? Война. Не до эстетики».
И тут показались офицеры и заторопились к своим частям, выкрикивая названия полков и номера рот.
Орлов облегченно вздохнул и погнал коня в Нейденбург по мощенной серым камнем мостовой.
И вскоре встретил черный открытый автомобиль и подумал, что это Самсонов возвращается в Остроленку или едет в Млаву, как увидел: в автомобиле сидел майор Нокс со своим помощником, лейтенантом и вестовым, и что-то возмущенно говорил, жестикулируя.
— Майор Нокс! — крикнул ему вдогонку Орлов, а когда он остановился, подъехал к нему и тревожно спросил: — И вы уезжаете, майор? Что здесь происходит? Я сейчас видел черт знает что такое.
Майор Нокс выбросил негоревшую сигару и раздраженно ответил:
— Вы видели то, что происходит… Корпус Артамонова покинул позиции при Уздау и открыл противнику путь в тыл Мартосу, Кондратовичу и Клюеву. Какой-то саперный поручик Струзер из штаба двадцать второй дивизии первого корпуса принял неведомо от кого телефонограмму: «Начальнику дивизии. Командир корпуса приказал немедленно отступать на Сольдау» — и передал ее начальнику дивизии Душкевичу, у которого дела шли отменно хорошо. И этого оказалось достаточным, чтобы корпус покинул позиции, хотя Артамонов такой директивы не отдавал. Самсонов устранил его от командования и назначил на его место Душкевича, приказав ему держаться во что бы то ни стало в районе Сольдау… Провокация это! Невиданная, неслыханная — приказ якобы Артамонова об отступлении. Кулябко, которого я сейчас встретил, прав; у него нос — истинно жандармский.
У Орлова все в груди надломилось, и он тяжко сказал:
— А я везу от Жилинского приказ Самсонову: держаться до прихода Ренненкампфа… Неужели фон Гинденбург и фон Бенкендорф он же так может вести войну? Это же позор неслыханный!
— Гинденбург — не знаю, а Гофман и Людендорф могут. Людендорф таким же обманным путем заставил бельгийцев открыть ему ворота главной цитадели Льежа и взял крепость. Что касается Ренненкампфа, то он не будет помогать Самсонову. По личным мотивам. Предал он Самсонова! Все предали. О, и зачем вы слушали Жоффра… Он все равно останется неблагодарным России за то, что вы оттянули на себя два-три корпуса бошей с запада. Ибо не будь нас с вами, Англии и России, боши перестреляли бы французов, как вальдшнепов, — это сказал сэр Китченер. Вы спасаете Жоффра ужасной ценой.
— Вы так говорите, майор, будто наступил конец света, — недовольно заметил Орлов.
Нокс раздраженно возразил:
— Не конец света наступил, капитан. Конец корпусам Мартоса и Клюева наступает, и Самсонов понимает это, коль решил отводить центральные корпуса и коль сказал мне, когда получил донесение, что Благовещенский отошел уже за Ортельсбург: «Положение армии стало критическим. Мое место сейчас при войсках, но вам я советую вернуться, пока не поздно, и передать моему правительству правдивые сведения. Я не могу предвидеть, что принесут ближайшие часы!»
Орлов возмущенно спросил:
— Но почему же вы согласились покинуть его в такую минуту, вместо того чтобы настоять не уезжать из Нейденбурга, а принять все меры его защиты? На случай, если Мартосу и Клюеву придется отступать именно на Нейденбург? — И добавил: — Вы ведь так энергично умели настаивать, чтобы Самсонов только наступал, невзирая на опасность этого, ибо первая армия Ренненкампфа топчется на месте и не может действовать вместе со второй. Вот какие вы союзники, майор Нокс. Только о себе, о своих интересах печетесь, извините.