— Патронесса моя, княгиня Голицына, пришла в ярость, что я уехала без ее благословения, и дала такую депешу великому князю, что он повелел доставить меня в Петербург едва ли не на аэроплане. Поразительно! Великий князь занимается такими мелочами… Ну, а вы как? Почему вы здесь, в Млаве?
Орлов рассказал, что и как, и неожиданно строго добавил:
— Мария, мне очень приятно было встретить вас, но было бы еще приятнее, если бы вы поскорее уехали отсюда подальше. Не исключено, что Млава станет прифронтовым городом, и всякое может случиться.
Мария улыбнулась, сверкнув мелкими и белыми, как сахар, зубами, и ответила:
— А мне хорошо там, где будете вы, Александр. Виновата: капитан. А если бы вы взяли меня с собой на фронт, я только была бы весьма благодарна судьбе.
— Я чувствовал бы себя преступником, если бы подверг вашу жизнь опасности встретиться с немецкой пулей. Банально, но иначе сказать не могу, — ответил Орлов и предложил: — Отойдем на минуту.
Мария покорно отошла с ним в сторону, а когда он остановился — услышала:
— Я люблю вас, Мария. Давно люблю, много лет. Еще с того времени, когда увидел вас в Смольном. Когда танцевал с вами. Но я не мог надеяться и не мог сказать вам об этом. «Не моя судьба», — думал я. Теперь решился…
Кто-то властно крикнул грубым неженским голосом:
— Сестра Мария, кончайте свиданничать! Мы едем на вокзал принимать раненых!
Мария вдруг поцеловала Орлова в щеку, как тогда, в степи за Новочеркасском, и побежала к стоявшей у входа в штаб сестре милосердия — чопорно-белой и надменно-важной, как монастырская мать-игуменья, и оттуда крикнула Орлову:
— Я буду ждать вас, капитан! Очень буду ждать. И молиться за вас!
И исчезла так же вдруг, как и появилась.
Орлов посмотрел ей вслед, поискал ее взглядом и не нашел в толпе солдат и в скопище повозок.
И сказал шоферу и механику:
— В Нейденбург. Постарайтесь, чтобы через час были там.
— Слушаемся, ваше благородие!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Генерал Самсонов еще не знал, что случилось на правом фланге его армии, и был уверен, что вот-вот получит донесение от генерала Благовещенского о том, что он вошел в соприкосновение с корпусом генерала Шейдемана, то есть с первой армией. Да и что там могло случиться, коль, по сведениям штаба фронта, возможный противник на пути движения корпуса Благовещенского, первый резервный корпус немцев, ушел из Растенбурга два дня тому назад?
Генерал Самсонов более беспокоился о левом фланге своей армии, ибо здесь, по данным разведки, в районе станции Монтово противник концентрирует силы и что-то замышляет: ударить по корпусу Мартоса и отрезать его? Или атаковать первый корпус Артамонова и отогнать его от Сольдау, то есть опять-таки ради того, чтобы отрезать корпус Мартоса и пленить его? А потом отрезать и корпус Клюева?
Вот почему вчера на военном совете Самсонов предложил немного оттянуть корпуса Мартоса и Клюева, выровнять линию фронта своей армии, а после соединения с линией фронта первой армии — продолжать наступление общими силами. Однако ставка фронта категорически запретила второй армии даже дневку, а не только приостановление наступления или отвода центральных корпусов, и именно поэтому Постовский и другие чины штаба, «молодые», как их называли, предложили свой вариант на случай, если противник попытается все же нанести второй армии удар: немедленно потребовать от штаба фронта передачи армии третьей гвардейской дивизии генерала Сиреллиуса, находящейся рядом, в Ново-Георгиевской крепости, передать также тяжелый артиллерийский дивизион и вообще укрепить левый фланг армии понадежней.
Генерал-квартирмейстер Филимонов решительно был за то, чтобы корпус Мартоса и Клюева отвести немедленно, так как они слишком выдвинулись вперед и немцы могут попытаться отсечь их от остальных сил второй армии, но начальник штаба Постовский тоже решительно был против такой меры, тем более без согласия на это штаба фронта и ставки верховного, и приводил пример с бароном Зельцем: отвел самовольно корпус своей армии и… сдал должность командующего генералу Эверту.
— Если мое мнение не имеет никакого значения для вас, ваше превосходительство, — заявил Постовский официально, — я покину свой пост немедленно, как только вы прикажете Мартосу и Клюеву, отходить.
Самсонов не принял никакого решения до ознакомления с положением на месте и вот приехал в Нейденбург, на левый фланг армии, вместе с чинами своего штаба, которые, впрочем, прибыли раньше его, еще утром, равно как и Нокс, один из главных противников отвода центральных корпусов, который тоже заявил вчера: он не видит серьезных оснований для отступления корпусов Мартоса и Клюева, считает такую предосторожность командующего неосновательной и в случае, если корпуса все же начнут отход, незамедлительно вылетит в ставку верховного, в Барановичи, к генералу Вильямсу для срочного доклада великому князю, а то и царю.