— Ваше высокопревосходительство, в приемной — представитель союзников, майор Нокс. Он из Нейденбурга, от генерала Самсонова. Там очень плохо.
«Значит, значит, моложение дел на самом деле не надежное, коль Нокс покинул Самсонова и конечно же едет докладывать генералу Вильямсу, своему начальству, а тот доложит великому князю, и пойдет писать губерния», — подумал Жилинский и сказал:
— Просите.
…Майор Нокс сообщил, что знал, — торопливо, нервозно, так что Жилинский не все и понял и спросил:
— Я не понял вас, майор: Артамонов отступил от Уздау — к Сольдау или от Сольдау — к Млаве? Я получил телеграмму от капитана Орлова, из коей не видно, чтобы отошел весь корпус Артамонова.
Нокс нетерпеливо, будто перед ним был равный по чину и положению, ответил:
— Генерал, мне совершенно безразлично, весь или часть первого корпуса отошла к Сольдау и к Млаве. Важно то, что теперь путь бошам на Нейденбург открыт и он вот-вот может пасть. И тогда корпуса Мартоса, Клюева и полукорпус Кондратовича будут отрезаны. И сам генерал Самсонов может быть отрезан. Мы, союзники, не понимаем, как у вас, русских, могут быть такие командиры корпусов, такие генералы, которые действуют, как бог на душу положит, вовсе не сообразуясь с тем, что от них требуется, что они обязаны делать во имя нашего общего дела победы?
— Майор, вы забываетесь, — напомнил о себе Леонтьев, но Нокс еще более ожесточился и оборвал его:
— Я не с вами говорю, генерал Леонтьев, и требую не мешать мне. Я говорю о том, что вы именно, высшие военачальники, и повинны в том, что происходит. Да, у вас, у русских, — море солдат, но вы преступно ими распоряжаетесь. Вы спасаете Жоффра и унижаете себя, Россию, как великую державу мира. Вы внушили себе мысль, что противник бежит от Ренненкампфа, и заставили Самсонова одного сражаться со всей восьмой армией, которая никуда бежать и не помышляла. Да, я тоже настаивал перед Самсоновым: наступать, но я верил, что вы поможете ему. А вы покинули его. Все! И издергали его вашими директивами несуразными. Армия его гибнет. А он — хороший командир, я знаю его по Туркестану, наблюдал не раз.
Орановский неосторожно прервал его:
— Майор, вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
Нокс оборвал его резко и властно:
— Я отдаю себе отчет, генерал Орановский, в том, что вы лично не способны управлять армиями! Не способны заставить ваших подчиненных, в частности изменника и карьериста Ренненкампфа, исполнить свой священный долг перед Россией и союзниками. Он держит в бездействии сто восемьдесят четыре батальона и сто тридцать два эскадрона, тогда как армия Самсонова истекает кровью храбрых. Вот как вы воюете. Вы, русские военачальники, не способны вести войну координационно и то наступаете в Восточной Пруссии и отступаете в Галиции, то наоборот. Вы ничему не научились в японскую кампанию и отступаете куда лучше, чем наступаете, у вас — прекрасные солдаты, но бездарные генералы, и если вы одерживаете победы, то только благодаря именно вашим доблестным солдатам и фельдфебелям с ординарными офицерами во главе войск. Великий князь правильно намерился отправить вас на выучку к фельдфебелям…
— Господин майор, я не понимаю, что вы от нас хотите? — спросил Орановский.
— Помощи Самсонову и его доблестной армии, беспрестанно сражающейся вот уже десять дней в то время, когда Ренненкампф мародерствует и нежится с немками в объятиях Бахуса, — ответил Нокс запальчиво, резко и заключил: — И я требую как союзник: заставьте ваших подчиненных генералов воевать, как положено военным, как союзникам, наконец, как великой державе, России. Жоффр расстрелял бы таких генералов, как Благовещенский и Артамонов, подчиненные которых отступают только потому, что услышали от какого-то младшего офицера приказ отступать. Не от имени Самсонова, командующего армией, а от рядового офицера, записавшего чей-то сомнительный телефонный разговор, явно провокационный, как то и случилось с корпусом Артамонова. Это у вас называется военной дисциплиной? Разврат это!
Орановский опять напросился:
— Господин Нокс, чем мы, русские генералы, обязаны подобному во взаимоотношениях с союзниками?
— А тем обязаны, генерал Орановский, — отпарировал Нокс, — что союзники дали вам сотни миллионов рублей займов, что ваш великий князь Михаил сидит в Лондоне и заказывает вам вооружения, тем, наконец, что вы подписали военную конвенцию на предмет совместных действий против Германии. Разве этого не достаточно, чтобы мы, союзники, позволили себе говорить со своими друзьями таким образом? И я скажу именно так в ставке вашего верховного главнокомандующего. И правительству его величества телеграфирую в Лондон. И знайте: за поражение второй армии Самсонова последует поражение первой армии Ренненкампфа. А Франция уже потерпела поражение в Арденнах. И Бельгия тоже. Вы понимаете, что это означает для судеб войны, господа русские генералы? Вы ничего не понимаете.