— Где происходили последние сражения?
Сухомлинов назвал места последних боев, и царь тут же переставил на карте флажки и нарисовал новые стрелы красные и синие, нацеленные на центральные корпуса второй армии с севера, запада и юго-востока, так что Сухомлинов удивился: царь, видимо, хорошо знал местонахождение армии Самсонова и атакуемого ею противника, но сейчас нарисовал стрелы, направленные против второй армии.
— Как же так? — произнес он после раздумья. — Ведь всем было ведомо, что противник отступает к нижней Висле и что Ренненкампф и Самсонов теснят его все более. Что случилось, как вы находите, Владимир Александрович? Ведь Мартос — герой японской кампании. И командующие обеими армиями — герои японской кампании. Я полагал, что донесения из армии и ставки соответствуют действительности, и менее всего ожидал неудачи здесь, в Восточной Пруссии. Ведь все твердили, что восьмая армия разбита, что вся Восточная Пруссия бежит в Берлин и что сам Берлин объят тревогой и паникой, так что Вильгельм вынужден был снять с западного театра три корпуса. Ничего не понимаю, — пожал он плечами и закурил папиросу.
Сухомлинов еще не видел царя таким взволнованным и успел отметить: «Карьера великого князя, кажется, кончилась, а рано или поздно, но он все равно назначит себя верховным. Царь…»
И ответил возможно обстоятельней:
— Ваше величество, германское командование имело в виду всего только отбросить нашу вторую армию к границе, как выходившую глубоко в тыл немцам и могшую отрезать восточную группу войск восьмой армии от западной. С этой целью, пользуясь тем, что Ренненкампф ее не преследует, восьмая армия и начала операцию по изгнанию армии Самсонова, усиливая западную группу войск, а именно корпус фон Шольца, передислоцированием сюда первого армейского корпуса фон Франсуа — к правому крылу Шольца и первого резервного корпуса фон Белова, — к левому крылу, чтобы приостановить атаки наиболее сильного нашего пятнадцатого корпуса генерала Мартоса. Корпусу же фон Макензена приказано было отогнать наш шестой корпус к границе, чтобы он не соединился со вторым корпусом Шейдемана. Но случилось то, чего и сами немцы не ожидали: генерал Благовещенский, после неудачного боя четвертой дивизии генерала Комарова, отступил от Бишофсбурга — где шел бой, — за Ортельсбург и тем самым освободил противнику путь в тыл корпусу генерала Клюева на правом фланге второй армии. А немного спустя то же случилось и с первым корпусом Артамонова на левом фланге, который покинул позиции по ложному приказу, не без участия штаба восьмой армии, надо полагать, и отошел к Сольдау и ниже, к Млаве. Оба фланга армии генерала Самсонова оказались обнаженными вдруг. По вине командиров корпусов. Требовалась незамедлительная помощь генерала Ренненкампфа, маршем по сорок — пятьдесят верст в сутки, но Ренненкампф отпустил от себя немцев на сто верст, а продвигался по пять верст в сутки. И два корпуса второй армии и одна бригада из корпуса генерала Кондратовича оказались отрезанными.
— Невероятно, — произнес царь после долгого молчания. — Ренненкампф — волевой генерал, я знаю, герой Гумбинена… Как же он мог не помочь генералу Самсонову? Какова судьба генерала Самсонова? Мартоса? Клюева?
Сухомлинов подумал: «Мои слова при прежнем докладе не возымели действия» — и ответил:
— Дерзну повторить, ваше величество, что лично Ренненкампф к победе при Гумбинене не имеет никакого отношения. Его даже командиры корпусов не смогли найти на поле боя, чтобы посоветоваться. Победа при Гумбинене совершена преданными вашему величеству доблестными русскими нижними чинами и их непосредственными командирами-офицерами. А теперь и им, храбрецам нашим, придется отступать, ибо немцы непременно попытаются атаковать и первую нашу армию, тем более что они получили три свежих корпуса, снятых с западного театра…
— Вы не отвечаете на мой вопрос, Владимир Александрович. Что-нибудь случилось с Мартосом и Клюевым? Обыватели говорят, что они мертвы. А ставка молчит. То есть пока ничего не может сказать официально.
И Сухомлинов сказал взволнованно, хотя и сдержанно:
— Мартос и Клюев, кажется, живы, но пленены. Что касается Самсонова, то полагаю, судя по его письму ко мне… Вы понимаете, ваше величество, что человек, который просит побеспокоиться о его семье… Не смог он снести такого горя и просил меня передать вашему величеству, что он честно исполнял свой сыновний долг перед престолом и отечеством. Исполнял, — вы догадываетесь, ваше величество, когда говорят такие слова. Я полагаю, что Александра Васильевича с нами уже нет…