И второй снаряд немного не долетел до цели, но дирижабль шел именно к точке, где только что разорвался снаряд, не будучи в состоянии быстро маневрировать, и тогда Александр отдал последнюю команду:
— Три патрона, беглым — огонь!
Орудие выстрелило, облачко разрыва вспыхнуло возле носа дирижабля, и он как бы вздрогнул и наклонился вперед. Второй разрыв снаряда пришелся возле корпуса, у гондолы, и дирижабль разом как бы остановился, подумал немного и пошел в сторону.
— Подшибли, братцы! Ей-богу, не брешу!
— Вывалился один, вывалился, рази его гром!
— А ну, еще разок, пушкари!
— Молодцы-то а какие? — кричали со всех сторон.
Орудие выстрелило еще раз, дирижабль клюнул носом, сморщился в считанные секунды и мешковато и резко устремился к земле.
— Отставить огонь! — приказал Александр и, достав из кармана брюк платочек, утер неизвестно когда выступивший на лбу обильный пот. И странно: ни страха, ни волнения, ни гордости, что он сбил дирижабль, он не испытывал. Наоборот, ему стало даже жалко, что такой серебристый красавец теперь уж никогда не будет летать. А ведь его надо было сделать…
Солдаты и казаки ликовали, обступив прислугу орудия, кидали картузы в воздух, схватили фейерверкера и подбросили его вверх, потом подбросили на руках заряжающего, а кто-то пустился в пляс под собственную музыку-«барыню».
— Вот как стреляют русские, братцы!
Как из-под земли появился черный автомобиль, остановился так резко, что тормоза завизжали, и поднял тучу пыли, и тогда раздался грозный голос командира первого армейского корпуса, генерала Артамонова:
— Кто стрелял? Почему — без приказа? Своеволие! Анархия!
Александр выступил вперед, ответил:
— Я приказал, ваше превосходительство. Докладывать было некогда, дирижабль мог наделать много бед, — у него пулеметы.
— Я — не о пулеметах. Я спрашиваю, почему не доложили, почему не испросили положенного разрешения? При таком самовольстве вы все припасы расстреляете, пока начнутся военные действия корпуса.
Андрей Листов смотрел на Александра и как бы говорил: «Ну, что я тебе сказал? Ему важно, чтобы доложили, а то, что солдат могли покосить, — это ему не столь важно».
Александр стоял мрачный, решительный и чувствовал, как под правым глазом бьется жилка-тик, и готов был ответить генералу далеко не по уставу, а там — будь что будет, но сдержался и сказал:
— Ваше превосходительство, дирижабль шел параллельно колонне войск и мог безнаказанно косить…
— Молчать! — тряся окладистой черной бородой, повысил голос Артамонов. — Доложите своему комэндиру, что я арестовал вас на пять суток!
— Слушаюсь, — козырнул Александр.
Прискакал начальник Шестой кавалерийской дивизии, генерал Рооп, услышал такие слова и сказал Артамонову:
— Ваше превосходительство, я полагаю, что батарейцы поступили правильно, иного…
— Иного, генерал, вы ничего мне более не соблаговолите доложить? — прервал его Артамонов, покраснев, как болгарский перец, и надув пухлые щеки так, что правый седой ус вытянулся и прилип к лицу. — Сколько патронов израсходовано, штабс-капитан?
— Два — на пристрелку, три — в цель.
— Гм. Недурно.
Все стояли навытяжку и растерянно смотрели то на командира корпуса, то на начальника дивизии, явно недовольного этим инцидентом, и никто не обратил внимания, что невдалеке от дороги, возле леска, остановились еще два автомобиля и из них вышли генералы в походной одежде. Заметили лишь тогда, когда шофер переднего автомобиля «роллс-ройса» надавил клаксон и дал сигнал: мол, командующий же приехал, а вы там римский форум устроили.
И тогда Артамонова как ветром выдуло из автомобиля, а Рооп спрыгнул с коня, и повеселевший Александр властно сказал:
— Батарея, смирно-о! Равнение — направо! Перед нами — командующий!
Артамонов только искоса посмотрел на него и ничего не сказал, но Александр понял, что он хотел сказать: «Ну, милостивый государь, это вам так не пройдет. Подавать команду раньше, чем ее подаст старший по чину… Безобразие!»
От автомобиля, медленно и устало ступая по песку, шел командующий армией генерал Самсонов и исподлобья недобро посматривал на Артамонова и на Рооп а, видимо поняв, что они разносят батарейцев. Артамонов стоял навытяжку и, едва Самсонов приблизился, отрапортовал:
— Докладываю, ваше превосходительство, что вверенный мне…
Самсонов прервал его не очень любезно:
— Я все видел, генерал, молодцы артиллеристы. Сшибать такую махину полевым орудием, не предназначенным для воздушных целей, — выше всяких похвал. — И поблагодарил артиллеристов: — Спасибо, братцы! Благодарю за доблестную службу!