— И они не заигрывают ни с немцами, ни с четниками, — добавил другой, постарше.
— Среди них есть и черногорцы, и словенцы. Есть там и боснийцы.
— Неужто и боснийцы?
— Да, но больше всего среди них сербов.
— Скоро вся Романия опять будет партизанской, — заверил их Шиля.
От группы отделился паренек в красной феске и направился к Гаврошу.
— Здравствуй, товарищ! — Он протянул Гаврошу руку.
— Привет будущим партизанам!
— Привет Первой пролетарской!
Шиля подал Гаврошу знак идти дальше. Но не сделали они и нескольких шагов, как их внимание привлекли двое четников, которые шли навстречу по другой стороне улицы. Гаврош перешел туда и преградил им путь:
— А ну стойте!
— В чем дело? — спросил тот, что был повыше.
Шиля растерялся. Хотя на собрании комиссар роты и предупреждала партизан о возможности подобных встреч, Шиля сейчас не знал, как себя вести. Перед ним были четники, а ведь именно четники, по всей вероятности, убили его отца...
— Вы кто такие? — спросил он, сильно побледнев.
— Мы четники.
— Это я вижу, — сказал Шиля, — только вот не могу понять, почему вы здесь... Ведь в Рогатицу вступила Первая пролетарская!
— Мы не имеем ничего против Первой пролетарской.
— А все-таки почему вы не ушли к немцам или итальянцам? — поинтересовался Гаврош.
— Потому что у нас с ними нет ничего общего! — рассердился высокий.
— За кого же вы воюете?
— За короля и отечество.
— А мы — только за отечество! — усмехнулся Гаврош.
— А против кого? — продолжал допытываться у четников Шиля.
— Да как сказать... Против усташей. Вернее, против мусульман, которые стали усташами.
Гаврош нахмурился и презрительно сжал губы. Ему и раньше доводилось слышать рассказы об этих вояках, которые, несмотря ни на что, упорно стоят на своем. Вот, пожалуйста: они за короля, а король, прихватив государственный золотой запас, удрал из своей страны, бросив ее в тяжелую минуту, и припеваючи живет за границей. Они за генералов, а эти генералы позорно предали свою родину, многие из них стали прислужниками фашистов. Они за бывшее правительство, а министры его сейчас наслаждаются жизнью в аристократических кварталах Лондона, устраивая пышные приемы.
Гаврош знал о тактике штаба бригады по отношению к четникам и тем не менее сейчас с трудом сдерживался, чтобы не начать ссору. Вот если бы ему точно было известно, что его отец погиб, и погиб от рук четников, тогда он ни секунды бы не раздумывал, как поступить... Ему вспомнились слова Риты о том, что Первой пролетарской просто необходима поддержка народа, который уже успел на себе почувствовать «новый порядок» немцев, и потому штаб бригады решительно отрицает всякое насилие, разумеется, если оно направлено против мирного населения и обманутых жителей, вступивших в отряды четников.
— Чем же вас так привлекает этот слюнтяй Перица Карагеоргиевич? — насмешливо спросил Шиля.
— Для всех четников он — воплощение веры в высшие ценности, — ответил высокий четник.
— А до народа вам и дела нет? Да вы просто фанатики! — воскликнул Гаврош.
— Это уже похоже на оскорбление! — бросил высокий.
— Неужели вы не понимаете, что основная масса народа вас не поддерживает? — Пристально взглянув на него, спросил Гаврош.
— А у вас какая цель? — наконец решился вступить в разговор второй четник.
— Борьба за свободу. Потому-то наша бригада и называется пролетарской, народно-освободительной, — ответил Шиля. — А потом, после освобождения, вместо того чтобы служить вашему дармоеду-королю, мы будем строить новое общество — социалистическое.
— А что для вас самое главное? — спросил Гаврош.
— Мы же сказали: защита короля и отечества, борьба за свободу и справедливость, — ответил высокий четник.
— Почему же не деретесь с оккупантами? — насмешливо поинтересовался Гаврош.
— Верно, чего вы ждете? — поддержал его Шиля.
— Еще не пришло время, — не очень уверенно сказал второй четник.
— Ну что ж, — улыбнулся Шиля, — когда надумаете схватиться с фашистами, милости просим в Первую пролетарскую.
Высокий четник тоже улыбнулся. У него было добродушное лицо и приветливый взгляд.
— Как тебя зовут? — спросил он Гавроша.
— Гавро Гаврич, я студент из Земуна.
— А меня — Васа, я два года назад окончил гимназию.
— А я — Шиля, рабочий.
— Мы слышали, что вы уже здорово всыпали итальянцам. Верно? — спросил Васа.
— Точно, и это только начало.
Васа поднял брови и в раздумье поглядел на партизан. Потом, кивнув на приоткрытую дверь трактира, напротив которого они стояли, несмело предложил:
— Может, опрокинем по рюмочке?
— С четниками мы не пьем! — ответил Гаврош. — Мы же люди противоположных убеждений.
— Вот когда снимете свои четнические кокарды, тогда и выпьем вместе! — добавил Шиля.
— Да какие мы четники?! Если вы нам подробно объясните, что такое Первая пролетарская, мы еще подумаем, что нам делать дальше...
— В самом деле, давайте выпьем! — предложил второй четник.
Шиля вопросительно взглянул на Гавроша.
— Ладно, пошли! — вдруг решился Гаврош, и вся компания направилась к трактиру.
Едва они сели за стол, как к ним подошла молодая черноглазая трактирщица с озорной улыбкой на лице.
— Кто платит? — спросила она.
— Первая пролетарская! — ответил Гаврош.
— Так вы из Первой пролетарской? Ну, тогда угощает сама хозяйка! — улыбнулась девушка.
— Четыре ракии, — заказал Васа. Девушка ушла и тут же принесла ракию.
— Так что же такое эта ваша Первая пролетарская? — продолжал допытываться Васа.
Гаврош поставил винтовку между коленями и стал неторопливо объяснять:
— Название «пролетарская» означает классовую принадлежность ее бойцов. Действительно, большинство их — рабочие и беднейшие крестьяне. И цели она преследует в конечном счете революционные. Сначала освободить страну от фашистских захватчиков, а потом установить народную власть. Скоро будут сформированы новые такие же бригады...
Васа поднял рюмку и чокнулся со всеми:
— За Первую пролетарскую!
Неожиданно Гаврош с беспокойством взглянул на Шилю. Тот сразу понял, в чем дело: ведь у них нет денег.
— Эй, получите с нас! — позвал Васа трактирщицу.
— За все уже заплачено, — сказала она и улыбнулась.
Они поднялись и поблагодарили эту симпатичную черноглазую девушку. Потом Гаврош пожал новым друзьям руки:
— Когда вы наконец поймете, что нужно нашему народу, и перестанете превозносить этого слюнтяя, что драпанул в Лондон, бросив свою страну, тогда вы присоединитесь к нам...
— И станете нашими товарищами, — добавил Шиля.
— А ну-ка, Мара, принеси нам еще по одной! Мы с Васой идем в штаб Первой пролетарской, — сказал второй четник, который до сих пор почти ничего не говорил.
— Не забудьте захватить кусок красной материи, — предупредил Шиля.
Гаврош и Шиля, прощаясь, подняли вверх сжатые кулаки.
Возвращались они лесом. Неожиданно из-за деревьев на тропинку вышли трое партизан. Гаврош замедлил шаги, а присмотревшись к ним, совсем остановился и проговорил:
— Вот так встреча! Бывший гимназист и его старый учитель...
Один из трех партизан, с командирскими знаками отличия, отделился от своих спутников. Это был бывший учитель математики, у которого учился Гаврош.
— Гавро Гаврич! — воскликнул он, подходя к Гаврошу.
— Неужели это вы, господин... то есть... товарищ учитель?
Они обнялись.
— Кто бы мог подумать, что мы здесь встретимся?! — вырвалось у Гавроша.
Он смотрел на учителя, который выглядел сейчас старше своих лет. Гаврош помнил его всегда подтянутым, очень педантичным, он мог рассердиться, вспылить, но никогда не был злопамятным, несправедливым; удивительное обаяние этого человека заключалось в его внутренней силе, добродушно-ироническом отношении ко всему на свете, и прежде всего к самому себе, в его непоколебимой вере в лучшее будущее.