По улице маршировала рота немецких солдат. Бадер услышал обрывки солдатской песни. Турнер подошел к нему в предложил пройтись и посмотреть город.
— К чему мне это? — воспротивился было Бадер.
Он не любил Турнера, считая, что этот туповатый служака не может самостоятельно мыслить и принимать решения, что он скор на обещания, но на деле нерасторопен и к тому же склонен к наушничеству.
— Надо же хоть немного развеяться, да и город интересный, — проговорил Турнер.
Они вышли из ресторана. Их сопровождал штурмбанфюрер СС Генрихс, работавший в гестапо. Он руководил операцией по вербовке и засылке Кочмура. Это был энергичный и опытный работник, быстро продвигавшийся по служебной лестнице благодаря своим незаурядным способностям...
Улицы были пустынны.
Генерал Бадер с любопытством присматривался к редким прохожим, что-то тихо бормоча себе под нос. Генерал Турнер и штурмбанфюрер СС Генрихс безуспешно пытались завести с ним разговор. Бадер как бы не замечал их и быстро шел вперед.
Так они дошли до одного из самых старых и живописных районов Сараева. Бадер бросил беглый взгляд на величественные мечети и минареты и, обернувшись к штурмбанфюреру СС Генрихсу, спросил:
— Где я буду ночевать?
— В отеле, господин генерал. Номер для вас уже приготовлен, — ответил тот.
— В таком случае я, пожалуй, пойду к себе. Завтра будет много работы, — сказал Бадер, взглянув на свои ручные часы.
Гарольд Турнер согласно кивнул, и они свернули на улицу, которая вела к отелю «Европа».
Начало смеркаться. Под ногами похрустывал недавно выпавший снег.
— Когда мы завтра встречаемся? — спросил Генрихс, чтобы прервать тягостное молчание.
— Война, господа, это жестокая игра жизни и смерти, — словно не слыша его вопроса, вдруг произнес Бадер. — Человеческая жизнь в этой игре — вещь малозначительная.
— Мне кажется, спать еще рано, — после паузы сказал Турнер.
— Наши офицеры из гарнизона надеялись встретиться с вами сегодня вечером, — выжидательно глядя на Бадера, нерешительно произнес Генрихс.
— Ну что ж, если ничего более интересного вы мне не можете предложить...
— Что касается женщин, то...
— Я говорю не об этом! — резко прервал его Бадер. — Меня интересует, есть ли у вас какие-нибудь новые сведения о партизанской бригаде?
— Кое-что есть, господин генерал, и я думаю, для вас это было бы небезынтересно, — спокойно ответил Генрихс.
У Турнера вырвался вздох облегчения.
Бадер же промолчал, словно не услышав слов Генрихса.
Штурмбанфюрер СС вопросительно взглянул на него. Он знал, что среди большинства высших офицеров вермахта Бадер известен как способный и образованный генерал, но в то же время — и Генрихс сейчас имел возможность в этом убедиться — как весьма неприятный собеседник, который всегда занят лишь собственными мыслями. В неофициальной обстановке, находясь в обществе своих подчиненных, он обычно начинал нудно рассказывать о себе, причем эти рассказы часто не имели ничего общего с фактами его биографии. Он любил рассказывать о том, что давно увлекается изучением психологии военных, особенно артиллеристов, пулеметчиков, снайперов, летчиков. При этом он распространялся о солдатской интуиции, находчивости, воинском долге. Кончал же он обычно совершенно неожиданным выводом о том, что все здешние солдаты и офицеры — шельмы, та к как каждый старается всеми правдами и неправдами избежать Восточного фронта или югославского кошмара, который, по его мнению, вовсе не был таким уж страшным.
Бадер вдруг остановился, оглянулся и с кислым выражением лица произнес:
— Здесь, наверное, так же, как и в Белграде, в любую минуту можно получить пулю в спину...
— Мы приняли меры, господин генерал, но, разумеется, все предусмотреть невозможно, — проговорил Генрихс.
— Значит, здесь небезопасно. Тогда пойдемте. Если уж погибать, то на фронте, в бою.
— Да, конечно, — согласился Турнер и, помолчав, добавил: — По сведениям гестапо, в Сараеве существует сильное коммунистическое подполье.
— Вы спрашивали, господин генерал, о партизанской бригаде, — снова заговорил штурмбанфюрер СС Генрихс. — У меня для вас есть интересные новости. Наш агент только что вернулся оттуда.
— Что вы сказали? Генрихс повторил свои слова.
— Кто это? — спросил Бадер.
— Возможно, вы помните, господин генерал, доклад Гельма в отеле «Авала»? Речь идет о бывшем журналисте из Кралева, — ответил Турнер.
— Его имя — Нусрет Калянац, — вставил Генрихс. — Он завербован нами давно, еще до войны.
— И он вернулся из партизанской бригады? — взглянул на него генерал Бадер.
— Да, только что...
— Это действительно любопытно!
— Информация из первых рук особенно ценна, — подхватил Турнер.
— Если желаете, господин генерал, — вытянулся перед Бадером Генрихс, — через несколько минут его доставят в гестапо, в мой кабинет, и вы сможете лично побеседовать с ним. Это в двух шагах отсюда.
— Да, это было бы интересно, — согласился генерал Турнер.
Генрихс вскинул руку в фашистском приветствии и ушел.
Когда генералы подошли к зданию гестапо, их встретили и провели в кабинет штурмбанфюрера СС Генрихса. Через несколько минут туда вошли Генрихс и Калянац. Агент был в длинном черном плаще и почему-то без головного убора.
— Хайль Гитлер! — вытянулся он перед генералами.
Турнер и Бадер вяло ответили на приветствие.
Генрихс взял у Калянаца его плащ и аккуратно повесил на вешалку.
На Калянаце были солдатские башмаки, штаны из домотканого сукна, выцветшая гимнастерка, за поясом — пистолет и ручная граната, через плечо переброшена полевая сумка. Было что-то отталкивающее в выражении лица этого человека.
— Вы говорите по-немецки? — спросил его Бадер.
— Да, и неплохо.
— Почему вы без головного убора?
Калянац замялся.
— Где ваша шапка? — снова спросил Бадер.
Калянац вытащил из кармана измятую фуражку, на ней блеснула красная звезда.
— Наденьте! — приказал Бадер.
Калянац смущенно надел фуражку.
Бадер встал, подошел к Калянацу и внимательно оглядел его с ног до головы. Калянац был средних лет, хорошо сложен, глаза у него были чуть навыкате и какие-то блеклые. Он настороженно переводил взгляд с Турнера на Бадера, опасливо посматривая на их генеральские погоны.
— Это, надо полагать, обычное партизанское обмундирование? — прервал затянувшееся молчание Бадер.
— Так точно, господин генерал!
— И вооружены все примерно так же?
— Так точно!.. У многих трофейные автоматы или карабины.
— Что ж, экипированы неплохо!
— Почти у всех обмундирование сшито из байковых одеял или домотканого сукна.
— Сюда вы добрались без приключений?
— Так точно, господин генерал!
— В Сараево вам удалось войти незамеченным?
— Так точно!
Бадер посмотрел на Генрихса, затем снова перевел взгляд на Калянаца:
— Ну и какое впечатление производит эта бригада?
— Довольно внушительное.
— По нашим сведениям, она сейчас на грани развала. Так ли это? — продолжал расспрашивать Бадер.
Калянац в замешательстве взглянул на Генрихса.
— Отвечайте! — сказал тот.
— Бригада, господин генерал, действует очень организованно, и в ней поддерживается строгая дисциплина. Партизаны даже в окружении бьются до последнего... Вы, вероятно, слышали, что произошло в Белых Водах и Пьеноваце?..
— Да-да, — нетерпеливо перебил его Турнер.
— Я добровольно вызвался пойти связным в один из местных партизанских отрядов и под этим предлогом выбрался из бригады. В моем распоряжении есть еще три-четыре часа, если, конечно, вы сочтете мое возвращение необходимым.
Бадер и Турнер посмотрели на свои часы. Была уже глубокая ночь.
— Кто командует бригадой? — спросил Бадер.
— Верховный штаб всех партизанских сил Югославии. Ну и, конечно, штаб бригады. Бригада, господин генерал, состоит в основном из коммунистов, в ней собрались антифашисты со всей страны...