Франческа совершенно не к месту прыснула в кулак, едва не испортив торжественность момента. Положение спасла Элоиза, накинувшая на плечи графини воистину королевский дар. Констанции не оставалось ничего другого, как только развести руками:
– Передай шевалье де Гасту, благородный Алдар, что я принимаю его извинение и отныне числю благородного Базиля среди своих самых преданных друзей.
Констанция спала едва не до полудня. Сказалась, видимо, усталость после долгого и опасного путешествия. Ей пришлось голосом позвать служанку, не рискнувшую войти в спальню графини без приглашения.
– Благородный Боэмунд проснулся?
– Он во внутреннем дворе, сеньора, – пояснила служанка. – Там есть небольшой садик и фонтан, где водятся рыбы. Видимо, Филипп решил показать гостю все свои богатства.
Служанке, скорее всего, уже перевалило за тридцать, но она сохранила фигуру и свежесть лица. В ее присутствии графиня испытывала неловкость. Такие редко бывают просто прислугой. Наверняка и эта женщина со смуглой кожей и большими карими глазами успела побывать на ложе благородного Глеба. Констанции осталось только пожалеть о своих девушках, павших жертвами чужого безумия. Обе они погибли во время абордажа от стрел, градом обрушившихся на обреченное судно.
– Я была няней благородного Филиппа после гибели его матери, – пояснила служанка. – Но сейчас юный шевалье уже почти не нуждается в моих услугах.
– И ты ублажаешь его отца, – дополнила Констанция.
– Благородного Алдара с твоего позволения, сеньора.
– А почему ты рассказываешь о своих прегрешениях?
– Мне показалось, что для тебя это важно, сеньора.
Констанция бросила на служанку гневный взгляд, но та лишь скромно потупила взор и отступила назад. Впрочем, графиня быстро овладела собой. Служанка оказалась неглупой и очень наблюдательной женщиной. Такая вполне могла быть полезной.
– Ты христианка?
– Я сирийка, синьора. Мы верим в Христа, но ваши обряды не во всем совпадают с нашими. Так же как и обычаи, впрочем. Если я огорчила тебя, то прошу меня простить.
– Я довольно тобой, Зара, и рассчитываю на твою помощь впредь.
– Ты очень добра, сеньора.
Благородный Базиль стоял посреди усыпанного морским песком двора с мечом в руке. Болдуин пытался прорвать его защиту, но безуспешно. У Констанции екнуло сердце, но, к счастью, она разглядела, что мечи в руках непримиримых противников деревянные. Двор был довольно обширен и посреди него действительно располагался фонтан. За фонтаном росли деревья, неизвестной Констанции породы. А среди деревьев расхаживали большие птицы, с роскошными хвостами, чем-то похожие на знакомых графине кур.
– Это павлины, сеньора, – пояснил, не оборачиваясь, барон де Руси, с интересом наблюдавший с обширной галереи за бойцами. – Твой сын ловок от природы, благородная Констанция, но ему не хватает выучки. Он неправильно ставит ноги, переходя из одной позиции в другую.
– Экая важность, – зло фыркнула графиня.
– В поединке такая оплошность может стоить ему головы, – спокойно отозвался Глеб. – Твоему сыну придется править на Востоке, сеньора, а здесь, как и в Европе, впрочем, власть – это война.
– Если все здешние шевалье столь же искусны, как благородный Базиль, то я спокойна за жизнь сына.
Барон де Руси, наконец, обернулся, и Констанция впервые увидела подобие улыбки на его красиво очерченных губах:
– Базиль действительно редкостный боец. Я не знаю человека, который устоял бы против него в бою.
– А мой сын еще ребенок, барон, – с укором напомнила Констанция. – Ему совсем недавно исполнилось одиннадцать лет.
– И, тем не менее, в позиции «бычий хвост» тяжесть тела следует переносить на правую ногу, а «удар сокола» предполагает большую резвость в движении.
– Я это учту, благородный Глеб, – холодно бросила Констанция.
– Извини, сеньора, я увлекся, – барон неожиданно смутился и отвел глаза. – Для беседы с дамой следовало подыскать более подходящую тему.
– И о чем ты хотел со мной поговорить, шевалье? – поинтересовалась графиня.
– Мне не следовало бы огорчать гостью, но тебя ввели в заблуждение – Рожер Анжерский не уступит власть твоему сыну добровольно.
– Я получила письмо от маршала Антиохии Ги де Санлиса, в котором тот уверял меня…
– Санлис самый большой негодяй из всех людей, которых я знаю, – прервал графиню барон. – Это он сообщил византийцам о твоем прибытии. Если ты не веришь мне, то можешь спросить об этом у высокородного Константина. Галеры друнгария Афрания ждали близ Латтакии тебя и твоего сына. К счастью, мы успели вмешаться.