Все чаще в воздух стал подниматься летчик Щекин на своем чиненом и перечиненном "Ньюпоре-23". 17 июня при налете английской эскадрильи Щекин подбил самолет противника. Оставшихся в живых летчика и бортмеханика рыбаки доставили в город.
Ожесточенные бои шли и в калмыцкой степи. После трехдневного кровопролитного боя наши войска оставили Нижний и Верхний Бирюзак, потом Лагань.
18 июня противник силою четырех кавалерийских полков повел наступление на станицу Тарновскую. Спешив всю кавалерию, деникинцы густыми цепями бросились в атаку, но взять станицу не смогли, хотя и обороняли ее всего две роты и два эскадрона кавалерии красных.
Утром 19 июня деникинцы подтянули артиллерию и открыли ураганный огонь по позициям советских войск. Потом, выставив с фронта пехоту, а кавалерию бросив в конном строю на фланги и тылы, снова пошли в наступление. Им удалось прорвать фронт 37-го кавалерийского полка, рассечь его надвое, сбить с позиции и отбросить на Оленичево. Наша же пехота осталась в тылу противника. Заняв круговую оборону, красноармейцы стойко защищали свои позиции. Деникинцы семь раз атаковали Тарновскую и семь раз вынуждены были откатываться назад, устилая поле боя сотнями трупов... К вечеру противник прекратил бой и оттянул свои силы. Под защитой двух подошедших эскадронов наши войска оставили станицу и совершили марш на более выгодные позиции - к селу Михайловке.
20 и 21 июня деникинцы атаковали наши позиции у Михайловки и Башмачаговской, с целью перерезать дорогу, идущую на Линейное - Астрахань.
В ожесточенной рубке особенно отличился адъютант Боронина Петр Сидорчук. Он был послан комдивом к командиру 38-го полка с приказом во что бы то ни стало отбить атаки деникинцев. Узнав, что командир полка тяжело ранен, Сидорчук взял два эскадрона и геройской контратакой сбил передовые части противника у озера Кобыльское и оттеснил их на четыре версты от дороги. В одной тельняшке и бескозырке на копне курчавых волос носился Сидорчук впереди видавших виды кочубеевцев и таманцев, бесстрашно бросаясь в самую горячую рубку...
Но противник быстро оправился от первых неудач и перенес направление своего удара в обход двух эскадронов 37-го полка, в сторону озера Джигуджи, чтобы выйти в тыл нашим частям и прижать их к Ильменю-Глухому.
Контратаковать противника взялся сам Боронин. От исхода этой операции зависела судьба Астрахани. В бой были брошены все войска.
Когда в горячей рубке, в кровавой круговерти сошлись конники с двух сторон - в степи раздалась песня:
Наш отряд идет на фронт,
В Батуме остановка...
Это на помощь Боронину шел Сводный Коммунистический отряд. С ним была батарея Василия Корнеева и двести пятьдесят добровольцев: моряки, водолазы, инвалиды войны, актеры, студенты, почти все, кто в этот день был в зимнем театре на спектакле "Враги".
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Анастасия Федорова приехала в штаб кавалерийской дивизии, когда командиры и комиссары полков и приданных отрядов закончили разбор боевых операций. Гремя шпорами и саблями, бронзовые от загара, с седыми от пыли бровями и усами, они выходили из палатки, садились на коней и мчались в разные концы степи.
Последними из палатки вышли Киров и Боронин.
- Прохор! - крикнул Боронин. - Давай самовар! Будем чаевничать!
Киров взял Федорову под руку, отвел в сторону. Спросил с тревогой:
- Что-нибудь стряслось в Астрахани, Анастасия Павловна?
- Да нет, Сергей Миронович, - ответила она уклончиво. - Просто решила вас проведать, узнать, как воюют бойцы Коммунистического отряда.
Киров вопросительно посмотрел на нее.
- К тому же нет толковой сводки. Как здесь дела?
- По-моему, хорошо. Сегодня отличился тридцать седьмой полк. Кочубеевцы! Отбили все атаки. Деникинцы пытались нанести фланговый удар через пески, но там их встретил отряд Аристова. Теперь у противника один выход - фронтальные атаки. Но мы уже приняли некоторые меры предосторожности... Только о фронтовых делах мы поговорим потом, Анастасия Павловна. Скажите лучше, что слышно в Астрахани? Вы меня не огорчите...
- Нет, огорчу! Да еще как!..
Киров сразу изменился в лице.
- Да, Сергей Миронович... - Губы у Федоровой были плотно сжаты, и вся она была собранная, суровая. - Ну, прежде всего - уезжает Мехоношин. Он получил новое назначение.
- Жалко! Мы так хорошо сработались!..
- Очень!.. Уезжает и командующий, невзирая на болезнь... Ну а вас переводят из Одиннадцатой в Девятую армию...
- Чушь какая-то! - Киров махнул рукой. - Кому все это могло прийти в голову?
- Но и это еще не все... В Реввоенсовете получена телеграмма из штаба Южного фронта. Вернее, это копия телеграммы из Ставки. Подписана Троцким...
- Ну?..
- Ставка предлагает, мотивируя недостатком сил, разбросанностью боевых участков и в целях выравнивания фронта...
- И что предлагает?..
- Эвакуировать Астрахань, считая оборону города бессмысленной.
- Сдать Астрахань Деникину?.. - Киров был ошеломлен. - Как же тогда Кавказ?.. Как наше большевистское подполье в тылу Деникина?.. В какое положение мы ставим горцев?.. Какова тогда судьба нашего флота?..
- Сергей Миронович! Мы читали телеграмму и тоже не верили своим глазам. Решили, что это провокация. Мехоношин позвонил в штаб Южного фронта - и там всё подтвердили!.. Есть такой приказ!
- Нет, не может быть такой телеграммы!.. Не верю!..
- Но она есть, я сама видела своими собственными глазами, держала в руках...
- Если про эту телеграмму никто не знает, будем считать, что ее не было и в помине. Надеюсь... она была строго секретной?
- Видите ли, Сергей Миронович... Аналогичные телеграммы через голову Реввоенсовета пришли и в ряд военных и гражданских ведомств. К вечеру о телеграмме уже знали многие в городе. Нашлись люди, которые решили проявить инициативу в эвакуации населения. Поднялась паника, некоторые бросились к пристаням, надеясь уехать из Астрахани. Кое-какой порядок мы уже навели, но это вряд ли успокоит народ. Неважны дела и под Царицыном.
- Какая последняя сводка?
- Бои идут в пригороде. Положение тяжелое.
Киров задумчиво глядел в степь... Потом сказал:
- Если наш фронт под Царицыном поколеблется и противнику удастся перерезать Волгу, то положение наше будет более критическим, чем сейчас. Тогда для связи с Центром у нас останется только железнодорожная ветка Астрахань - Саратов. Но это всего-навсего ниточка, которую так легко отрезать!
- К сожалению, и эту ниточку стали уже беспокоить. Сегодня утром было нападение в районе станции Чапчачи. Туда при мне направился поезд с железнодорожниками.
- В любом случае, - категорически сказал Киров, - приказ о сдаче Астрахани мы выполнять не будем. Он отдан без ведома ЦК и Ленина. А вообще - все хитро устроено! Сперва Ставка отобрала у нас тридцать третью дивизию, а сейчас хотят вынудить к эвакуации!.. Нет, на этот раз нас не проведут.
- Я думаю, Сергей Миронович, что ваше присутствие в городе сейчас крайне необходимо. К тому же... к вам пришли посланцы.
- Кто?
- Снова Петров от камышан, и на лодке из Петровска пробрался Темир Искандеров.
- Вот это мне кажется более важной вестью! Вы сами-то разговаривали с ними?
- Так, кое о чем... Но все это пустячные разговоры... Они хотят говорить с вами, - уклончиво ответила Федорова...
Над затихшей после дневного боя степью садилось багряное, раскаленное солнце, когда Киров и Федорова в открытой машине выехали в Астрахань. Степь была подернута легкой дымкой еле видимой пыли. То здесь, то там жарко пылали костры из перекати-поля. На взмыленных конях, пригнувшись к гриве, в разные концы степи скакали вестовые и связисты, и за каждым из них стлалось пыльное облачко.
Впереди двигался обоз с ранеными. Тянулись телеги с боеприпасами и провиантом, водовозные бочки, походные кухни.
И поразительно: не слышно было стонов раненых, ругани возчиков. Обоз двигался в безмолвной тишине, утомленный жарой, тоскливым видом голой песчаной степи и пылью, пылью, пылью, от которой нигде не было спасения.