- Мы им поможем, - сказал Киров. - У нас налажена крепкая и надежная связь от Астрахани до самого Дагестана.
- В таком случае в горах у нас будет сила, которая станет расти не по дням, а по часам.
- Центральный Комитет придает большое значение партизанскому движению в тылу Деникина. По этому поводу ведется большая переписка с Москвой. Владимир Ильич требует полной и подробной информации по делам Кавказа. Его интересует все, вплоть до мелочей. Мне приходится часто писать в Москву!
- Москва! - закинув руки за голову, мечтательно произнес Серго. - Как мне хочется пожать руку дорогому Ильичу!..
- И я охотно бы это сделал. Ильич многим помог нам... Вы знаете о событиях в Петрограде?
- Откуда, дорогой? - Серго развел руками. - Я полгода не читал советских газет. Верить же меньшевистской брехне, их газетам не хочу, не желаю. Но что в Петрограде? Я слышал о прорыве корпусом Родзянко нашей обороны на Нарвском участке... Знаю, что оставили Псков...
- У вас сведения месячной давности. Псков мы оставили двадцать пятого мая, а сегодня двадцать пятое июня. - Киров достал карту, и они с Серго склонились над нею. Киров рассказывал о походе Юденича на Петроград, о мятеже на Красной Горке, о ликвидации подготовлявшегося в Петрограде контрреволюционного мятежа, о наступлении наших войск на Олонецком участке фронта.
Серго Орджоникидзе ушел от Кирова в седьмом часу вечера, вдохновленный победами на Петроградском и колчаковском фронтах. Теперь ему еще больше хотелось быть участником этих событий...
Когда он вошел в номер гостиницы, жена и товарищи, приехавшие с ним из Баку, наперебой стали расспрашивать о Кирове.
- А где Камо? - спросил Серго.
- Его увел с собой Атарбеков, - ответила жена.
- Очень сожалею, что его не было со мной!.. Ну ничего, мы еще не раз повидаемся с Кировым!.. Я очень рад, что познакомился с этим замечательным человеком, величайшим из оптимистов, чудесным революционером. Народ здесь его зовет просто Миронычем. Посудите сами, друзья!.. - С этими словами Серго убрал со стола скатерть и превратил его в поле битв с контрреволюцией. - Представьте себе, что на западе, в двадцати верстах от города, идут кровопролитные бои с армией деникинского генерала Драценко. На севере - бои у стен Царицына, по Волге прекратилась всякая связь с Центром. На востоке, в районе Ганюшкина, наступает группа генерала Толстова. На юге, в устье Волги, шныряют английские корабли. В воздухе превосходство английской авиации. В это тяжелое время отзывают отсюда командующего, потом члена Реввоенсовета, пытаются убрать Кирова - надумали перевести его в Девятую армию!.. Прибавьте ко всему этому еще подозрительный приказ Троцкого об эвакуации города в целях "выравнивания фронта", панику в некоторых учреждениях и среди населения, вызванную этим приказом, подлую работу меньшевиков и эсеров, их заговоры против Советской власти, почти полное отсутствие хлеба - хлеб здесь получают два раза в неделю по осьмушке на человека, - и вы тогда поймете, каким надо быть большевиком и руководителем, чтобы не только не пасть духом, но и помогать большевистскому подполью в Баку, Мугани, Дагестане, Ставропольщине, Прикумье, Тереке, посылать туда лучших коммунистов и командиров, оружие, литературу, деньги!.. - Серго отдышался, вытер платком вспотевший лоб. Наконец, в самую критическую для обороны города и края минуту отбирают отсюда и отдают Южному фронту единственную пехотную дивизию, собранную из бойцов Северо-Кавказской армии. Теперь сами посудите, друзья, что за человек товарищ Киров!
- Киров когда-нибудь был профессиональным военным? - спросила у него жена.
- Нет, Зинуша. Он никогда не был военным. Он профессиональный революционер, и в этом все дело. - Серго прошелся по комнате, покручивая свои могучие усы, вернулся к столу. - А в современной войне - это подтверждается многими примерами на фронтах гражданской войны! - главное революционное предвидение, революционная тактика и стратегия в военных вопросах.
Через день, 27 июня, Орджоникидзе и Камо уезжали в Москву. Их провожала целая делегация. Здесь были работники Реввоенсовета, губкома и губисполкома. Серго и его попутчикам была выделена теплушка в составе воинского эшелона, отправляемого на Южный фронт. По указанию Кирова в теплушке были сколочены нары для женщин; для мужчин во второй половине вагона на полу настлали толстый слой свежескошенного душистого сена. Посреди вагона стоял небольшой столик, две скамейки. Была и кухня: ящик с жестяным чайником, эмалированными тарелками и чашками, мешок с провизией...
Серго и Камо были в восхищении от теплушки. Все их здесь радовало. Радовали и соседи, бойцы 33-й дивизии. В вагонах непрерывно гремели песни и заливались гармошки.
Но вот паровоз дал свисток, залязгали буфера, эшелон медленно тронулся с места, и к нему со всех сторон с котелками и чайниками побежали красноармейцы.
- Спасибо, друзья! - Серго обнял Кирова и Атарбекова. - До скорой встречи на Кавказе. - И Орджоникидзе побежал догонять свою теплушку.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Наступлению советских войск в районе Линейное - Басинское, предпринятому на другой день после отъезда Орджоникидзе и Камо в Москву, предшествовала часовая артиллерийская обработка передовых позиций противника. Уверенные, что перед ними нет никакой серьезной силы, а потому застигнутые врасплох, деникинцы пытались сопротивляться на первой и второй линиях своих траншей, затем они контратаковали наши войска на флангах, но, получив везде сокрушительный удар, под прикрытием конницы оттянули свою пехоту.
Большие потери понес противник в результате атаки, проведенной Коммунистическим отрядом, отрядом Особого отдела и 299-м стрелковым полком 34-й дивизии. Под натиском наших войск деникинцы отступали по дороге на Михайловку. В образовавшийся прорыв устремилась конница под начальством комдива Боронина.
Изрубив полсотни белогвардейцев, Боронин к пяти часам дня с двумя эскадронами влетел в село Михайловку. У противника здесь был заслон из двух взводов и две пушки. Кочубеевцы изрубили артиллеристов, а разбежавшихся пехотинцев взяли в плен. Противник вынужден был отойти и закрепиться в селе Яндыки.
В шесть часов вечера Боронин приказал выставить боевое охранение, а эскадроны вывести на пастбище. Когда была налажена связь с Астраханью, Боронин позвонил в Реввоенсовет. Киров поздравил его с первой победой, сообщил, что утром к нему отправлен и 300-й стрелковый полк 34-й дивизии, но взамен попросил выслать в Астрахань отряд Аристова.
- Что-нибудь случилось? - спросил Боронин.
- Узнаешь потом, Иван Макарович.
- Может быть, выслать еще эскадрон конницы?
- Спасибо! - засмеялся Киров. - Обойдемся и без конницы. Думаю, что до этого дело не дойдет...
29 июня 37-й и 38-й кавалерийские полки дрались за Яндыки и Промысловку, но освободить их не удалось. Боронин в этот день еще провожал коммунаров, принимал и инспектировал подошедший 300-й стрелковый полк...
30 июня на рассвете снова началось наступление наших войск на Яндыки и Промысловку.
Когда белогвардейцы увидели, что им не под силу предотвратить наше наступление, они в три часа дня после ряда контратак оставили в Яндыках пехотные части и, собрав до трех кавалерийских полков, обрушились на три наших правофланговых эскадрона, сбили их с позиций и стали преследовать. Чтобы ликвидировать создавшееся затруднение, Боронин взял из резерва четыре эскадрона и перешел в контратаку, заставив белогвардейцев сначала остановиться, а потом и отойти.
В десятом часу вечера, преследуя противника, наша пехота и конница заняли Яндыки и Промысловку. Враг отступил на Оленичево.
В час ночи Боронин позвонил в Реввоенсовет, известил о новой победе. Но Кирову не удалось узнать всех подробностей. Его вызвали на телеграф. Начальник штаба Южного фронта сообщал, что после упорных уличных боев нашими войсками оставлен Царицын. Ввиду угрожающей обстановки для войск Астраханского края штаб фронта настоятельно требует выполнить приказ Ставки: эвакуировать Астрахань, вывезти все ценности и оборудование, потопить флотилию, перебросить войска и экипажи кораблей по железной дороге на Южный фронт...