- Но мы вам поможем! - сквозь шум мотора услышал Богомолов энергичный голос; автомашина пошла на подъем, вода заклокотала в радиаторе. - Сделаем все, что в силах сделать медицина. Если не окажется нужных специалистов в Москве, Петрограде, поезжайте за границу. Не теряйте надежды. Большевики сделают все возможное, чтобы вернуть вам зрение. Это первое. И еще… Мы предлагаем вам большую созидательную работу.
- Подбодрить меня хотите? За эти два года я уже свыкся со своим положением. Ничего. Судьба, видать. И тут никакая медицина не поможет, когда сам знаешь: слеп, и слеп безвозвратно. - Выпрямившись на сиденье, Богомолов стал поглаживать руки. - Никому я такой не нужен, товарищ Киров. К чему эти хлопоты? И что вы подразумеваете под большой созидательной работой?
- Я думаю о бухте. При капиталистах вы умели побеждать море. Надо закончить засыпку болот, взяться за остальную часть бухты. Стране нужна нефть.
Инженер горько усмехнулся.
- Когда-то я всем был нужен, это правда… Работая на Херсонском канале, я не имел покоя от бакинских нефтепромышленников. И вот приехал в Баку, работал на бухте… Создавал новую землю, новую нефтяную площадь… Потом началась эта безумная война, революция, пала коммуна… В Баку из Багдада прибыла целая экспедиция английских разведчиков с генералом Денстервилем. Правда, англичане ничем не могли помочь тогдашнему эсеровскому правительству, положение у них самих было пиковое, - турки приближались к Баку. Но, невзирая на всю шаткость своего положения, они интересовались нефтью, нефтяными площадями, запасами нефти. Как-то меня навестил один из офицеров Денстервиля. Он представлял интересы новой английской фирмы «Леонард Симпсон». Я не слышал про такую английскую фирму, у них в Великобритании господствует лишь Детердинг. Офицер был очень любознателен, интересовался богатствами бухты и вообще проявлял живой интерес к будущим морским промыслам на Каспии. Ушли англичане - пожаловали господа турки. Эти просто жадно набросились на нефть и начали круглосуточно ее выкачивать. Ну, а немцы, которые вместе с ними явились в Баку, были куда дальновиднее… Они всерьез думали обосноваться здесь. О Баку они были осведомлены лучше англичан, у них тут основательно пустил корни инженер из Франкфурта-на-Майне, предприимчивый делец Людвиг Гюнтер. Он был моим соперником по бухте… Скажу только, что виды у него на Баку, и прежде всего на бухту, были большие. Немцы меня тоже возили по бухте, предлагали работу. Они говорили: «Здесь будет прекрасный промысел на берегу моря». Потом наступило царство мусавата. И я пошел служить к ним, чтобы только сохранить землечерпательный флот. И вот теперь к власти пришли вы, большевики. А я ослеп, беспомощен. И эта большая созидательная работа, о которой вы говорите, может свестись только к консультации. Это я могу. Память не потеряна. Да, да, осталась только память! Остальное все ушло. И здоровье, и состояние, и… вообще все! - Он безнадежно махнул рукой…
Серединой дороги ехали двухколесные арбы с нефтяными бочками. Позади к каждой бочке был прикреплен железный продолговатый ящик с сетчатым дном, из которого производилась поливка дороги мазутом.
Тигран дал сирену. Арбы отъехали в сторону, и машина покатила по мягкой почве.
Прикрывшись от солнца газетой, Киров обернулся к инженеру.
- Дорогу поливают мазутом. Вот оно - наследство, оставленное большевикам! Во время норда рабочие прямо слепнут от песка. И с этой дороги нам приходится начинать.
- Да, наследство вам оставлено незавидное. Воображаю, что делается на промыслах!
- Любое воображение окажется бледнее того, что мы видим на самом деле. Промыслы разрушены. Бездействуют тысячи скважин. На многих промыслах обводнены нефтяные пласты… Даже там, где можно добывать нефть, нет оборудования. Нет самых элементарных вещей - бурильных труб, штанг, канатов. Нет даже такого пустяка, как болты. Ну, а раз всего этого нет, то нет и нефти. А нефть нужна - от Петрограда до Владивостока. Нефть нам нужна для обороны и экспорта. Добыча же ничтожная, нефти нет…
Ворот косоворотки у Кирова был расстегнут. Волосы то и дело спадали на лоб, и он резким движением головы отбрасывал их назад.
Богомолов внимательно слушал.
- Если мы немедленно не поднимем бурение, не возьмемся за новые богатые площади, то вскоре будут исчерпаны старые запасы нефти, а потом наступит катастрофа, страна окажется без капли горючего. Вот тут у меня в руках отчет Азнефти. Одни цифры. Довоенные и сегодняшние. В тысяча девятьсот тринадцатом году в районе Баку проходка дала сто семьдесят одну тысячу метров, а в этом году… Сколько бы вы думали? Десять тысяч метров! В семнадцать раз меньше!
- Страшно! - сказал Богомолов.
- Но страшнее положение с бездействующими скважинами. Их у нас пять тысяч. И почти все они обводнены. Если обводнение зайдет далеко, тогда мы можем потерять основные нефтяные горизонты, а восстановить их потом будет почти невозможно.
Слушая Сергея Мироновича, Богомолов поразился еще одному. Он подумал: «Как это он, секретарь Центрального Комитета партии… и так хорошо обо всем осведомлен, так хорошо знает технику нефтяного дела? Наверное, в прошлом инженер-нефтяник. Несомненно, инженер, потому его послали в Баку».
Баилов остался позади.
Машина уже шла по горной дороге, ведущей в Шихово, все время преодолевая подъем. С вершины холмов свисали тысячепудовые камни, готовые обрушиться вниз.
Дорога была песчаная, по сторонам кое-где мелькали плитняк и камни. Ни травинки, ни кустарника. Все было выжжено солнцем. Воздух - обжигающий, пропитанный мелкой, невидимой пылью и нефтяными испарениями.
Отсюда хорошо была видна вся Биби-Эйбатская бухта.
Опоясанная цепью холмов, она лежала внизу, в глубокой котловине. И на севере, и на юге холмы в виде мысов врезались далеко в море, сжав с обеих сторон, точно клещами, береговую полосу со всеми промыслами «старой площади».
Оставив машину, Киров и слепой инженер расположились за дорогой у самого откоса.
Киров развернул чертежи, и Богомолов начал свои объяснения. Память у него была поразительная. Он помнил мельчайшие подробности истории бухты, делал в уме сложные вычисления и, прикидывая примерную добычу нефти, доказывал эффективность засыпки - главным образом северной части бухты и Ковша.
- Сколько земли понадобится для засыпки всей площади?
- По точным подсчетам - миллион пятьдесят тысяч кубометров.
- И во сколько это обойдется в золотых рублях?
- Перемножьте эту цифру на полтора рубля, и вместе с другими работами засыпка обойдется в два миллиона.
- Два миллиона золотом? А срок?
- Подходящего грунта нет поблизости. Придется возить с Шиховой косы. Это за пять километров. Работы в лучшем случае растянутся на семь-восемь лет…
- Нефть нам нужна немедленно и по дешевой цене. Расчеты мы можем вести только на месяцы. О годах и речи быть не может. Надо засыпать бухту и одновременно на отвоеванной земле вести бурение. Нам, большевикам, нефть нужна… как воздух, как хлеб!
Киров смотрел на чертежи и на бухту, щурясь и прикрывая от солнца глаза, набрасывал цифры, приводимые инженером в своих объяснениях. На отдельном листке он торопливо записывал вопросы. Иногда он отрывался от бумаг и смотрел вниз, на засыпанную часть моря, где по болоту в поисках травы бродила хромая белая лошадь…
Шофер сидел на подножке автомобиля и, посвистывая, вертел в руке заводной ключ от машины. От края до края, с востока на запад, ему была видна панорама города, моря, острова Нарген, и он, с самым беззаботным видом глядя вдаль, в то же время напряженно и неотрывно наблюдал за дорогой.
Вот по горячему песку, обжигаясь и подпрыгивая, пробежал босоногий мальчишка с разноцветными заплатами на штанишках. Прошлепала женщина в чмушках, поднимая пыль за собой; чадра облегала ее точеную фигуру.
И опять надолго опустела дорога.
Но вот из Шихова показался человек, идущий вразвалку и зигзагами. Тигран насторожился и, посмотрев на Кирова и Богомолова, подумал: «Сергей Мироныч не дело делает, сидя так над самым откосом». Он встал, зашагал перед машиной, опять посвистывая и играя заводным ключом.