— Хочешь добавить еще одну? — спросил Кейн, кивая на суровое оружие.
— Да, — ответил Борун. — Думаю, самую глубокую из всех. — Он печально покачал головой. — Только один из нас сможет уйти отсюда.
Один из воинов рядом с Боруном, молодой парень с низким лбом, которого Кейн не узнал, поднял свое копье и сплюнул.
— Мы сейчас тебя хорошенько отделаем, старикан. И не жди помощи. Разве что тот ублюдок умеет обращаться с клинком. — Он злобно покосился в сторону Викарда, который начал потихоньку пятиться. Кейн увидел на расстоянии еще троих горцев, вынырнувших из-за скал и кустарника, чтобы отрезать Сашу и Айзека.
Борун подал знак, и его люди двинулись вперед, подняв оружие и кровожадно сверкая глазами.
— У тебя это до сих пор получается, спустя столько лет, Кейн? — поддразнил он, зловеще сверкая в лучах солнца своим огромным топором.
Бродар Кейн не отвечал. Он просто ждал, руки — на эфесе меча, тело — в состоянии абсолютного покоя.
— Думаю, ты хочешь сбежать, — прошипел он в сторону съежившегося Викарда позади себя.
Как только эти слова слетели с его губ, он услышал, что алхимик, прихрамывая и тяжело дыша, бросился наутек.
Урод с копьем неожиданно сделал выпад в сторону Кейна. Отклонив голову, Бродар почувствовал, как копье прошло мимо уха. Зазубренное, покрытое ржавчиной лезвие двуручного меча обрушилось справа, и он увернулся, а клинок со свистом рассек воздух. Ладно. Теперь это становится серьезным.
Он заставил себя улыбнуться.
— Это лучшее, на что вы способны? — спросил он. — Может, я и стар, но не мертв. Приложите немного усилий. Идите на меня.
Копьеносец тут же повиновался, рванувшись вперед и целясь в его грудь. С быстротой молнии Кейн бросился вправо, чтобы избежать удара копья, ухватился левой рукой за древко и потянул его к себе. Кейн успел заметить удивленное выражение на лице атакующего за секунду до того, как его голова врезалась в нос парня.
По-прежнему держа одной рукой меч, он схватил ошеломленного горца за шею и потянул его в сторону, заслонившись им от опускающегося клинка второго противника. Кровь хлынула струей, когда заржавленный клинок вонзился между шеей и плечом человека-щита и застрял там.
Беззвучно возблагодарив удачу, Кейн поднял меч и всадил его в грудину потрясенного противника, который отчаянно пытался вытащить засевшее оружие из тела своего товарища. Меч вышел со спины в брызгах крови. Кейн плавно извлек клинок и проводил взглядом умирающих горцев, которые осели на землю спутанным клубком конечностей и железа.
Борун, оцепенев, смотрел на бойню. Два его оставшихся воина внезапно стали проявлять куда большую осмотрительность, воодушевление исчезло с их лиц.
— Ты же говорил, что возраст стал сказываться! — осуждающе выпалил Борун.
Кейн пожал плечами.
— Я уже не тот, каким был раньше. Помочиться порой нормально не могу. Болит в таких местах, о которых я и слыхом не слыхивал. Но осталось одно, что я умею делать по-прежнему, — добавил он, направляясь к троим мужчинам. — Убивать. Это мастерство мне не утратить никогда. — Он кивнул на топор Боруна. — Было время, когда я думал отмечать свои убийства, — сказал он тихо. — Когда у меня кончалось место на одном оружии, я выбирал другое, иного типа. Некоторое время было непросто.
Сейчас он стоял напротив троих горцев. Они рассредоточились и начали окружать его. Встретившись взглядами с каждым из них поочередно, он сосредоточил внимание на Боруне.
— Ты помнишь меня в те дни: сплошные громы и молнии и неистовство. Дело в том, что, проведя год в клетке, словно зверь, человек меняется. Увидев, как его жена сгорает заживо, человек меняется. Учишься принимать то, что нельзя изменить, и сгибаешься, чтобы не сломаться. Приспосабливаешься.Например, — сказал он, когда Джерек наконец добрался до них и его топор расколол голову одного из горцев, — не упускаешь преимущество, когда оно представляется. Что такое честь для людей, которые насилуют женщину, а потом сжигают ее заживо? Кодекс не стоит и куска дерьма, как я погляжу.
Борун и оставшийся горец развернулись, как только осознали, что Джерек — среди них, но было слишком поздно. Волк уже надвигался на воина справа от Кейна, воздев свои топоры.
Борун злобно проворчал:
— Это тактика труса: отвлекать нас, чтобы твой пес подкрался сзади.
— Как я сказал, ваш кодекс не стоит и куска дерьма. Я пришел к этому заключению задолго до того, как Шаман запер меня в клетке. Не мог больше выносить этого лицемерия. Само собой, я был достаточно глуп, чтобы бросить ему это в лицо. Человек может полагать, что понимает что-либо, но на самом деле он ничего не понимает, пока не испытает это на собственной шкуре.