— Информацией, которая приводит к смерти причастных горемык, — сказала Второй Голос все так же бесстрастно.
Эремул сжал ручки кресла так, что костяшки пальцев побелели.
— Это — неизбежные жертвы. — Он глубоко вздохнул и осел в кресле. — Послушайте, я мог быприкатить к Обелиску, провозглашая Салазара последним отродьем. Кроме мимолетного чувства удовлетворения это не принесло бы никаких результатов, не считая довольно дерьмовой смерти. Поэтому я веду более долгую игру.
Первый Голос сделала знак рукой Второму Голосу, и та вернулась к ней.
— Если бы твои намерения действительно вызывали бы малейшее сомнение, — медленно произнесла она, — ты бы отсюда не ушел.
Эремул поднял бровь.
— Ты бы не покинул этого здания, — поправила Первый Голос.
— Вы мне угрожаете? — спросил Эремул почти весело. Он забарабанил пальцами по подлокотникам кресла.
— Ты не представляешь, с чем имеешь дело, — ответила Первый Голос. — Твоя магия не годится против нас.
— Кто вы?
— Ты можешь называть нас… Нерожденными. Мы ходим такими местами, где другие не могут. Со временем ты не вспомнишь наших лиц. Я надеюсь, ты не планируешь испробовать свою магию против нас?
Полумаг покачал головой.
— Предпочитаю избегать ненужного насилия. Размахивать своим достоинством и лезть в драку — это представляется мне привилегией варвара или какого-то накачанного тестостероном скота. Я — тот, кто выживает.
Первый Голос кивнула:
— Тогда мы пребываем в согласии. Ты нас не предашь.
— Я этого не планирую, — согласился Эремул. — Теперь, когда мы установили, что я на вашей стороне, спрошу: зачем вы вызвали меня сюда? Чего вы от меня хотите?
— Ничего, — ответила Первый Голос. — Белая Госпожа просто желала выяснить твои намерения. Скоро она выступит против Салазара.
— Салазара… или Сонливии? — осторожно спросил Эремул. — Я бы предпочел, чтобы этот город не стал еще одним Призрачным Портом.
Первый Голос сложила руки под грудью. Ее странные, пустые глаза не выражали ничего.
— Белая Госпожа хочет освободить Сонливию, а не уничтожить ее. Она скорбит по Призрачному Порту и жителям этого города. Она решила, что Салазар должен умереть.
Впервые за время этой тайной встречи Эремул улыбнулся.
— Скажите, как я могу помочь.
— Ты не сможешь, — ответила Первый Голос. — Подготовка уже проведена. Опасность велика, и возможно, что мы потерпим неудачу. Если мы не добьемся успеха, Белая Госпожа снова свяжется с тобой.
— Намекните, что именно вы планируете? Дайте бедному калеке-магу, за что зацепиться. Это поможет мне согреться ночью.
Первый Голос покачала головой:
— Чем меньше ты знаешь о нашем плане, тем лучше.
— Прекрасно, — сказал Эремул с некоторым раздражением. — Если нам нечего больше обсудить, я пожелаю вам спокойной ночи. Кроме того, у меня свербит в заднице и отчаянно хочется отлить.
— Помни, — сказала Первый Голос, в то время как каждая из сестер положила руку на ее узкое плечо. — Не говори о нас никому. Если предашь нас, то испытаешь последствия за пределами твоего…
— Ба, оставьте свои угрозы, — прервал ее Эремул. — Я все это уже слышал. Я уже испыталвсе это. Я, может, и предатель, и перебежчик, но, по крайней мере, окажите мне честь и поверьте, когда я говорю вам…
Он умолк, поскольку нет смысла говорить в пустоту. Свечи на столе догорели до крошечных огрызков, которые слабо мерцали в окружении лужиц воска. Бледные женщины просто исчезли.
Эремул поежился. Магия тут ни при чем, или она не из тех, что он мог почувствовать.
Полумаг развернул кресло и выкатился наружу, вдохнул бодрящий ночной воздух и прислушался к звукам прибоя, доносящимся снизу. Эремул попытался припомнить лица всех мужчин и женщин, которых он предал магистратам. Людей, как он, объединенных ненавистью к деспотическому властителю и решивших добиться будущего, свободного от его тиранического правления.
«Приговорены к смерти. И это сделал я, скромный калека-писец, который скрывается за фальшивым антуражем из книг, огромных томов и свитков… Паук, черт побери, да, такая вот ирония… Паук в центре паутины обмана». В его душе поднялась горечь. Он сглотнул. Однажды Салазар и его дружки узнают, что у этого паука есть яд.