6
Оставив далеко позади тополь и жилище человека, Грозный бежал мелкой рысью по заросшей травой колее, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Утро выдалось холодным, и степь словно вымерла. Несмотря на выглянувшее солнце, даже кузнечики не стрекотали, как обычно, и вяло шевелились в траве, дожидаясь, когда по-настоящему потеплеет. Но кузнечики Грозного сегодня не интересовали совершенно. Человеку нужно что-то покрупнее. Жирный сурок – самый лучший вариант. Правда, ему еще ни разу не удавалось поймать этого зверька. И сегодня он намерен был исправить это досадное упущение.
Грозный бежал долго, принюхиваясь к ветру, пока не убедился, что скоро покажется лысый пригорок, где обитало большое семейство сурков. Раньше они частенько бывали здесь с матерью, но сурки оказались умной и хорошо сплоченной командой и всегда оставляли с носом Тиру и ее неразумного отпрыска. С той поры, как в жизни собак появился человек, эти большие грызуны перестали их интересовать, однако когда Андрей сам отыскал курган, заселенный упитанными зверьками, интерес появился снова. По крайней мере Грозный нередко захаживал сюда. Но как он ни старался, дальше того, чтобы запомнить повадки зверьков, дело не шло.
Он всегда долго, порой часами наблюдал за ними. Это было весьма интересное времяпрепровождение. Зверьки действовали словно по расписанию: вылезали из своих нор примерно в одно и то же время и чуть ли не в строгой очередности. Первым показывал из норы свой нос, вероятно, самый старый, опытный, самый хитрый и умный сурок, который должен был оценить обстановку. Он высовывал морду и осматривался, после чего мог почти сразу же скрыться обратно в норе, чтобы через какое-то время появиться снова. Убедившись, что все в порядке, он вылезал наверх и садился столбиком перед дырой, поглядывая вокруг. После его бодрого и звонкого посвиста из своих нор начинали показываться другие сурки. Природа наградила их невероятно острым зрением, так что любую опасность они замечали издали. Но стремление запасти как можно больше жира на зиму, пока еще стояли солнечные дни, заставляло их удаляться от нор. Опытному хищнику вполне удалось бы схватить потерявшего бдительность зверька: тут важно дождаться нужного момента и оставаться крайне терпеливым, не торопиться. Но Грозный был совсем молод, и терпения ему как раз не доставало. Он пытался уже проделать такое, но сурок исчезал прежде, чем Грозный мог настигнуть его. Теперь волей-неволей придется проявить выдержку, если хочешь доставить человеку радость.
Бесшумно продвигаясь в траве, он дополз до места, где земля становилась лысой, и залег за песчаным бугорком, намереваясь ждать ровно столько, сколько понадобится.
Наконец настало время охоты. Когда после старожилов из норок вылезли молодые, менее осторожные сурки, Грозный унял дрожь нетерпения и водил одними только глазами, всматриваясь в движущиеся цели. Зверьки время от времени озирались, прислушивались, но молодой пес лежал тихо и ветер был его союзником.
Постоянно что-то жующие, ненасытные грызуны давно подъели всю траву возле нор, и теперь им невольно приходилось выбирать места подальше – так зверьки постепенно разбрелись по округе. Грозному повезло: в его сторону направилась сразу парочка. Еще немного терпения, и одному из них не избежать его зубов. Он уже выбирал, кому именно. Напружинив лапы, приготовился к решительному броску, готов был рвануть с места… как неожиданно раздался свист опасности!
Захваченные врасплох, оба сурка кинулись назад к пригорку. Грозный выскочил из укрытия, но было поздно. Рыхлый песок под лапами не дал ему как следует разогнаться, и ближний сурок успел миновать точку перехвата. Пришлось переключиться на второго, но этот оказался чересчур смелым, к тому же был крупнее и старше первого и, возможно, уже сталкивался с подобной напастью, когда щенок еще только учился охоте. Он развернулся к Грозному, неожиданно встал на дыбы и, оголив желтые острые длинные зубы, гневно заверещал. Щенок замер как вкопанный. И все же сурку пришел бы конец – молодой охотник намерен был довершить начатое, как бы ни пытался толстяк спасти свою шкуру. Грозного не остановили бы никакие зубы и даже самый яростный отпор.