– В моей голове год обитал Гармодий. – Каждый слог падал, как камень из требушета.
– Ты работал с золотом? – спросила она.
В эфире, своим вторым зрением, она увидела, как он взял золотой лучик и ее собственное дыхание – зеленого цвета – и сплел их в амулет. И протянул ей маленький геркулесов узел из розовых шипов.
Она приняла его.
Он взорвался розовыми лепестками, распространяя волну аромата.
– У меня есть собственные планы. Тебе в них места нет. – Габриэль поклонился. – Признаю, иметь грифона мне действительно хотелось.
Гауз склонила голову и отступила на шаг, побежденная.
– Как тебе будет угодно, мой могущественный сын.
Годы практики помогли ей спрятать торжествующие нотки в голосе. «Мой сын! Я верну тебя, и вместе мы будем править всем!»
Часом позже Гэвин нашел своего брата в одиночестве в его покоях. Нелл доложила о нем.
Габриэль скармливал дохлого цыпленка – прямо в перьях – грифону, который рос буквально на глазах. Воздух загустел от запаха этой твари – кровавого, мускусного, животного.
– Ты жив? – спросил Гэвин. – И что это, ради бога?
– Жив, – вздохнул Габриэль, – мне больно, тревожно и грустно. Как будто мне снова пятнадцать, – он бледно улыбнулся, – зато она подарила мне грифона! Очаровательный, правда?
Гэвин рассмеялся и налил себе вина.
– Я бы тоже хотел грифона, но, видимо, не заслуживаю. Значит, внезапное желание завалить каждую девку, которую я вижу…
– Это грифон. Ничего не поделаешь. Они излучают любовь, пьют любовь… думают любовью.
– Господи, действительно как в пятнадцать лет! Прекрати это!
– Ты имеешь в виду внезапные приступы желания или воздействие на нас нашей матушки?
Габриэль подбросил куриную голову, огромный коготь перехватил ее в воздухе, а клюв перемолол. Габриэль отошел в сторону, а Гэвин схватил его, как будто бы они боролись, и обнял.
– Нет, – сказал Гэвин, – мы не дети, и мы не будем вставать на чью-то сторону. Когда мы были еще юнцами, она разделила нас и завоевала.
Габриэль коротко обнял его и отстранился.
– Она использовала против меня Амицию.
– Слышал бы ты ее советы насчет леди Марии. – Гэвин покраснел при мысли о них. – Кажется, я не смогу просто уехать в Лиссен Карак и бросить тебя, – он пожал плечами, – с ней Анеас, между прочим.
– Знаю. – Габриэль положил руку брату на плечо. – Иногда ты бываешь лучшим братом, какого только можно желать. Иди к своей даме. Я останусь с матерью, – он вздохнул, – и с Анеасом.
– И твоей возлюбленной, монашкой.
Габриэль сел и обхватил голову руками.
– И с ней.
– Ну, зато никто не скажет, что мы неинтересная семейка. – Гэвин сел напротив брата. – Почему ты выбрал монашку? Я согласен, что она хороша. Я даже сам был ею увлечен, но…
– Знал бы ты, как часто я задаюсь этим вопросом. Порой мне кажется, что я охотник, попавшийся в собственный капкан.
– Ты пытался ее заколдовать?
– Что-то вроде того. – Габриэль криво улыбнулся. – Каждый раз, когда ты считаешь себя очень умным, есть вероятность обнаружить, что ты страшно глуп.
– На собственном опыте знаешь? Кстати, если ты собираешься меня отпустить, мне стоит прекратить пить.
– Чем меньше свидетелей, тем лучше.
– Она все еще собирается сделать отца королем севера? – спросил Гэвин, уже взявшись за дверную ручку.
– Это мелочи, дорогой братец, – угрюмо ухмыльнулся Габриэль. – Она полагает, что я стал герцогом Фракейским, чтобы защитить границы.
– А нет? – Гэвин обернулся, не убирая руки от двери.
Тишина стала напряженной. Сэр Габриэль встал и положил руки брату на плечи.
– Гэвин, когда-то у меня были планы. Теперь они изменились. – Он отвернулся. – Я не могу ответить.
Гэвин кивнул и снова обнял брата.
– Ты мастер неоднозначности.
– Передавай леди Марии мои наилучшие пожелания.
Совет севера начался без шума и церемоний, чего никто не ожидал. Утром все собрались в большом зале крепости. В трубы не трубили, и даже герцогиня несколько присмирела.
Во главе стола сидел сэр Джон Крейфорд в добротном зеленом гамбезоне и таких же шоссах. Все остальные выглядели по-деловому, за исключением герцогини. Она восседала напротив сэра Джона в высоком деревянном кресле, которое принесли ее люди. Ее окружали служанки, а оделась герцогиня в бархатное платье, затканное золотыми изображениями грифонов.
С правой стороны стола сидели Амиция, представительница аббатства Лиссен Карак, и лорд Уэйленд – имя не самое известное, но Грегарио, лорд Уэйленд, был вождем мелкопоместных лордов северного Брогата, Холмов и земель к югу от Альбинкирка. Сам он славился как хороший мечник и одевался по последней харндонской моде. Рядом с ним сидел его союзник и старый друг, главный конюший, красивый щеголеватый мужчина лет пятидесяти в вышитом зеленом гамбезоне, тоже знаменитый мечник и один из богатейших землевладельцев севера. Ближе всех к герцогине оказался сын Хранителя Дормлинга, высокий юноша с жестким лицом. Имя его было Аллан, а в землях Хранителя его называли Мастером Дормлинга.