– Попробуй! – Мячик подтолкнул Васю.
Мальчик попытался втягивать небесный лимонад, так же вытянув губы, но наглотался только воздуха, которого, кстати, на высоте было не так много, как на земле.
– Ладно, не всё сразу, – махнул лапой Мячик и закрыл краник, пока всё не вытекло.
Все обернулись на дружный смех: Соня с Булкой прыгали на большой пуховой кровати, и во все стороны по всему Грозодому летели кусочки облаков.
– Вот и приведи гостей, – слегка недовольно фыркнул Мотя и с видом начальника уселся в кресло.
Потом Соня увидела у стены другой стеклянный автомат: колба с цветными леденцами! И бросилась к нему, пытаясь выковырять из него побольше угощения.
– Осторожней, не сломай! – запереживал хозяйственный Мотя. – Это основная еда Мячика: ледышки, в которые для вкуса добавлены клубника, персики, манго, арбузы, огурцы, вишня… А для красоты мы делаем их разной формы: звёзды, снежинки, рыбки, цветы…
Соня сглотнула слюнки, набила за обе щёки угощения, но они были такие холодные, что ей пришлось отвернуться и выплюнуть большую часть себе в ладошки.
– И Мячик так делает, только в тучи запускает, – поддержал свою новую подругу Булка.
– Кто пожадничает, тот замёрзнет, – серьёзно сказал Мотя.
Девочка испугалась, молча проглотив оставшийся во рту леденец, гадая, что её ждёт, а Мячик продемонстрировал, сколько может съесть он: пол-автомата запустил в свою отрытую зубастую пасть. Было видно, как ледышки провалились в его живот. И Мячик запрыгал, звеня ими внутри и превратившись в живой калейдоскоп: сладости складывались незатейливыми узорами цветов, бабочек, орнаментов… Соня хлопала в ладоши в такт хрустальному звону.
– Вот это вид у вас! – посмотрел Вася в иллюминатор.
– Ха, ты ещё ночью не видел! Как-нибудь мы тебе покажем.
– Зачем же вы познакомились с нами и показали свой дом, если хотите оставаться втайне? – задумался мальчик.
– Понимаешь, даже грозомо-о-отам иногда хочется внима-а-ания, – в своём духе, протяжно выдохнул звук Гром через граммофон своих губ.
– Понимаю, – сказала Соня, обнимавшая в это время Булку, а он уже лизал её лицо и руки бегемотьим языком, жутко этим щекоча хохочущую девочку.
К Васе по-деловому подошёл Мотя:
– Я видел – ты рисуешь карты?
Мальчик удивился такой осведомлённости: за ним следили?! Он действительно любил рисовать карты местности, отмечая, где зарыты сокровища.
– Я тоже картограф, но плохо умею рисовать, зато много могу увидеть с высоты своего полёта. А ты – наоборот. Может… – Мотя замялся, смущаясь, – объединимся?
Стоит ли говорит, что Васиной радости не было предела?
Раз, два, три, четыре… а пятого нет
Мотя сидел в кресле у иллюминатора перед журнальным столиком, а рядом стоял торшер с жёлтым абажуром и оранжевой бахромой, выключенный, пока светло.
– Так, значит, грозомотов тысячи? – вдруг спросила Соня.
Чудо-звери удивлённо переглянулись между собой. Мячик начал нервно дёргать за верёвочку, которой включался торшер, – свет то загорался, то потухал. Булка коровой всосал в рот белоснежную кружевную скатерть со стола – он всегда ел, когда переживал. А поскольку часто переживал, то часто ел. Но старался выбирать низкокалорийные продукты: туман, облака, лёгкий дождь.
– Почему-у-у ты-ы-ысячи? – промычал Гром и, вытянув шею, насколько это возможно бегемотоподобному, навострил уши, чтобы выслушать ответ. Все остальные тоже чуть подались вперёд.
– Так ведь если гроза, то при каждом ударе грома появляется грозомот… А Вася читал, что в мире в каждый момент бушует больше тысячи гроз…
– Аа-а-а. Мы научно не объясни-и-имы, – все выдохнули спокойно и сели на свои места.
– Я расскажу вам нашу историю, – добродушно согласился Мотя. – Нас создал Великий Прапрамот. Создал, как он говорил, пятерых, но пятого мы никогда не видели. Да и сам создатель показался нам только один раз и завещал жить по совести и помогать людям.
– Так, значит, вы не рождаетесь, когда ударяет гром? – переспросил Вася.
– Нет, когда громко ударяет гром, мы мгновенно выкатываемся из Грозодома, оборачиваемся в прозрачные оболочки, уменьшаемся и со скоростью света слетаем туда, где почуяли большую опасность. От этого вначале немного кружилась голова, но это дело тренировки, как у всех лётчиков.
– А… почему вы помогаете людям, а не бегемотам? Это ведь логичней, – Вася был смышлёным мальчиком. Мотя с уважением взглянул на него, но в звериных глазах появился отблеск людских чувств:
– Да, но даже у грозомотов не всё поддаётся логике. Мы умеем справляться с погодными явлениями, бегемоты, как и все звери, тоже неплохо предвидят дождь, а вот люди эту способность утратили. Они замечают только, когда у них болит голова, тогда сразу всё сваливают на погоду, но сказать, к дождю это или к солнцу, не могут. Самые беззащитные животные.