Джон Кинг, будучи мягким человеком, редко проявлял к кому-нибудь антипатию. Но Камилла знала, что он считал Оррина Джадда виновником смерти своей жены и так никогда его и не простил. Он не рассказывал дочери, в чем состояла вина деда, но настаивал, чтобы она не общалась с семейством матери; в памяти Камиллы это требование запечатлелось как последняя воля отца.
Тем не менее, они существовали — Оррин Джадд и его дочери, жившие на Гудзоне в большом, напоминавшем замок особняке, называвшемся Грозовой Обителью. Бесконечные рассказы матери об этом поместье с детства врезались в память Камиллы. Возможно, настанет день, когда она посетит своих родственников хотя бы для того, чтобы узнать, как умерла ее мать. Но она не поедет туда в качестве посетительницы. Никогда!
Послышалось тяжелое дыхание Нетти, взбегавшей вверх по лестнице; через мгновение горничная уже стояла на пороге с расширившимися от возбуждения глазами.
— Посетитель! — объявила она. — К вам, мисс Камилла. Он выглядит как настоящий джентльмен и спрашивает мисс Камиллу Кинг. Я попросила его подождать в гостиной. Может быть, он пришел предложить вам новое место? Поторопитесь — бегите вниз и узнайте, чего он хочет.
Разумеется, Камилла спустилась вниз по лестнице степенным шагом, однако не стала бы отрицать, что неожиданный визит пробудил в ней любопытство. О том, что она ищет новое место работы, пока никто не мог знать. Возможно, это был один из друзей отца, хотя Камилла не обременяла их своими заботами.
У двери в гостиную она немного помедлила, опасаясь проявить излишнюю торопливость. Джентльмен устроился в неосвещенном углу комнаты, так что Камилла не сразу смогла его рассмотреть как следует. Он встал и подошел к ней — человек лет пятидесяти пяти, лысый, если не считать венчика седых волос на затылке, заканчивавшегося кисточками над ушами. Мягкий, розовый, как у ребенка, оттенок кожи, но серые глаза смотрели холодно и настороженно. Незнакомец изучал Камиллу, и на лице его появилось подобие улыбки, однако прямой, жесткий рот выражал скорее неодобрение.
— Вы мисс Камилла Кинг? — спросил он. — Меня зовут Помптон. Александр Помптон. Уверен, мое имя вам ни о чем не говорит. Но я пришел к вам с просьбой.
Камилла жестом предложила ему присесть на диван, а сама, сгорая от любопытства, расположилась на стуле напротив.
— Вы, кажется, работаете здесь гувернанткой, — сказал он. — Вы дорожите этим местом? У вас тесные связи с хозяевами дома?
Вся боль и горечь, вызванные последним разговором с мистером Ходжесом, мгновенно воскресли в ее памяти и выплеснулись наружу.
— У меня нет никаких связей ни с хозяевами, ни с домом, — резко ответила она. — Сегодня утром меня уволили.
Мистер Помптон встретил это сообщение с пониманием, словно оно лишь подтвердило сложившееся у него мнение о собеседнице, и Камилла тут же пожалела о своей импульсивной реплике.
— В таком случае, — заключил мистер Помптон, — ничто не помешает вам сесть на пароход завтра, во второй половине дня. Я взял на себя смелость заказать вам билет до Уэстклиффа, чтобы облегчить вашу задачу.
— Какую задачу? — спросила Камилла, полностью смешавшись.
Он подался вперед и заговорил без всяких околичностей:
— В течение многих лет я являюсь поверенным Оррина Джадда и прибыл сюда, чтобы попросить вас приехать к тяжело больному деду в Грозовую Обитель. Возможно, вы застанете его на смертном одре, ему недолго осталось жить.
С минуту она молчала, не в силах собраться с мыслями.
— Но… он отрекся от моей матери много лет назад. Даже когда она была жива, он не хотел с нами знаться.
— Это не совсем так, — поправил ее мистер Помптон. — Мистер Джадд внимательно следил за всеми событиями жизни дочери. В случае нужды он непременно пришел бы ей на выручку. Правда, он и ваш отец не испытывали симпатий Друг к другу.
— Отец ненавидел его, — сказала Камилла. — Он не хотел, чтобы моя мама поехала в Грозовую Обитель, когда Оррин Джадд послал за ней.
Мистер Помптон вздохнул и провел рукой по розовой лысине, словно поправляя пышную шевелюру. Ему явно не нравилась возложенная на него миссия.
— То, что случилось тогда, было несчастьем, великой трагедией, если хотите. Но ваш отец был не прав, посчитав Оррина Джадда виновником происшествия.
Камилла судорожно стиснула пальцы.
— После смерти матери отца вызвали в Грозовую Обитель на похороны, и он вернулся оттуда больным от горя. Он утверждал, что случившееся — на совести ее семьи, хотя и не объяснил мне, в чем их вина. Он никогда больше не говорил со мной на эту тему. Ему хотелось, чтобы мама осталась в моей памяти живой, и я так и не узнала, как она умерла. И он считал, что я ни при каких обстоятельствах не должна иметь дела с дедом и с теми, кто живет с ним в Грозовой Обители.
— Ваш отец умер несколько лет назад, — напомнил мистер Помптон. — Вы взрослая девушка и сами вправе принимать решения. Перед смертью человек нередко сожалеет о некоторых своих поступках. Ваша мать была любимой дочерью Оррина Джадда, и он хочет повидать свою единственную внучку.
Камилла сидела неподвижно, не разжимая пальцев. Внезапно она испытала странное и неожиданное чувство облегчения. Имя Джаддов было магическим и произносилось с тем же придыханием, с каким произносятся имена Вандербильтов, Асторов или Морганов. Хотя на старости лет Оррин Джадд умерил свой пыл и с эксцентричностью, какую могут себе позволить только очень богатые люди, отказался от свойственного ему ранее расточительного образа жизни. И мир почти забыл о нем, чего не происходило с другими подобными семействами, остававшимися на виду и продолжавшими приумножать свои капиталы и потомство.
Будучи гувернанткой, Камилла никогда и словом не обмолвилась о своем родстве с Оррином Джаддом. Но она запомнила тот день из детства, когда ее мать, показывая на небоскреб, высившийся над Бродвеем, с гордостью произнесла: «Этот дом построил твой дедушка». Маленькая Камилла представила себе старого — белобородого, напоминающего Моисея на иллюстрациях Библии — человека, который кладет кирпич на кирпич, словно играя в кубики. Она долго не могла понять, как это ему удалось сложить постройку выше головы. Но здание для нее навсегда осталось «домом моего дедушки».
Едва уловимая улыбка тронула ее губы и не осталась незамеченной мистером Помптоном.
— В этот приезд вы можете остаться в Грозовой Обители всего на один или два дня, — торопливо добавил он, опасаясь упустить выгодный, по его мнению, момент. — Кратковременная поездка не помешает вам подыскать новое место в Нью-Йорке, если вы того пожелаете. И вы поступите мудро, если не станете ее откладывать. Тогда вы, по крайней мере, успеете познакомиться со своим дедушкой, а может быть, и скрасить последние дни его жизни. Я только один раз встречался с вашей матерью, но видел ее фотографии. Вы необычайно похожи на нее, сходство просто разительное.
Да, Камилла это знала. Вид дочери каждый раз заставлял ее отца горевать и радоваться одновременно. Но почему мистер Помптон оговаривает в качестве особого условия кратковременность визита? Ведь дед настолько нуждается в ней, что специально послал своего поверенного…
— Должен предупредить, — продолжал мистер Помптон торжественным тоном, — что вы не должны рассчитывать на то, что все обитатели имения встретят вас с распростертыми объятиями.
Семейные истории, рассказанные матерью, всколыхнулись в памяти Камиллы.
— Вы имеете в виду тетушку Гортензию? Но если дедушка посылает за мной…
— Возможно, сейчас он слишком слаб, чтобы диктовать домашним свою волю. Боюсь, тетя никогда не простила вашей матери бегство с Джоном Кингом. Но это не так уж важно; вы должны ехать и не принимать близко к сердцу то, что она будет вам говорить.
— Кто еще живет сейчас в Грозовой Обители? — спросила Камилла. — Мама рассказывала мне о средней сестре Петиции. Она так и не вышла замуж?
— Нет. Мисс Летти живет в имении. У нее добрая душа, и она наверняка тепло вас встретит. Вы, конечно, застанете в Обители Бута Хендрикса, которого ваша тетя Гортензия усыновила десятилетним. Теперь ему, должно быть, около тридцати шести, он не женат. Кроме того, в имении живет еще один молодой человек — инженер, давний друг и помощник вашего деда. Сейчас он в Нью-Йорке по делам. Я собираюсь встретиться с ним, пока нахожусь здесь. Мисс Камилла, ведь вы хотите доставить своему деду последнюю радость? Поверьте, дело не терпит отлагательств. Он болел еще до сердечного приступа… возможно, у вас осталось совсем немного времени.