Камилла пристально наблюдала за своим кузеном.
— Похоже, тебя она скорее забавляет.
— А почему я должен расстраиваться? — Бут с грациозной небрежностью пожал плечами: — Мне неплохо живется при новом режиме. К тому же, не сомневаюсь, что моя мать скорее пустила бы деньги по ветру, чем ты, Камилла; так о чем же мне горевать?
Он еще немного поработал, затем отложим кисть.
— На сегодня достаточно. Дело движется. Перемена обстановки пошла мне на пользу. А перемена в тебе меня просто-таки вдохновляет. Даже ума не приложу, чем она вызвана. Кстати, я не забыл о своем обещании присмотреть тебе хорошую верховую лошадь. Я спрашивал даже в Нью-Йорке, но пока не нашел того, что ищу.
Камилла была рада, что разговор перешел на лошадей.
— Я и сама толком не знаю, чего хочу. Но мне просто не терпится поскорее покататься верхом.
— Подожди немного и положись на меня, ладно? Ты заслуживаешь лучшей лошади в мире.
Снова легкий оттенок насмешки окрасил его голос, но на этот раз это не смутило Камиллу. Хорошо, что сеанс окончен. За последние полчаса мысль о чаепитии в Голубых Буках несколько раз приходила ей на ум, и она при первой возможности улизнула из детской и занялась выбором платья.
Камилле казалось все более важным, чтобы она выглядела красивой и уверенной в себе в присутствии Росса Грейнджера. Она заставит его забыть о том, что Камилла Кинг безрассудно ринулась к нему в объятия. Сегодня она должна казаться Россу недосягаемой и в то же время восхитительной. Камилле хотелось рассчитаться с ним за боль, которую он причинил ей, той же монетой.
Платье, на котором она остановила свой выбор, было светло-голубым, с каймой цвета слоновой кости. Тонкое, изысканное платье, не из тех прочных и практичных, какие пристало бы носить гувернантке, а подлинно изящное. Когда Камилла надела еще и браслет своей матери, украшенный турмалинами и золотыми медальонами, и несколько раз повернулась перед зеркалом, она почувствовала, что не ударит в грязь лицом перед соседкой и Россом.
Летти зашла к Камилле и восхитилась ее нарядом. Одобрение тети казалось искренним и теплым.
— Мне не приходилось видеть такой красивой и привлекательной женщины с тех пор, как Алтея покинула этот дом. Своим присутствием здесь ты оказываешь нам честь, моя дорогая.
Камилла ласково потрепала тетю по плечу, изумляясь собственной извращенности: как она могла заподозрить во всех смертных грехах столь милого и бесхитростного человека, как тетя Летти?
Сбегая вниз по восьмиугольной лестнице, Камилла с удовольствием прислушивалась к шуршанию своего шелкового платья, вдыхая легкий запах духов, окруживший ее аурой цветущей яблони. Как приятно ощущать, что ты молода и беспричинно, неизъяснимо счастлива. Хоть в этом и таилась опасность: как бы не забыть, что она решила оставаться недосягаемой для Росса.
Камилла улыбалась, пересекая прихожую, и была немного смущена, когда заметила, что Бут смотрит на нее из библиотеки через открытую дверь.
— Ты само очарование! — воскликнул он. — И это настоящий сюрприз — встретить модно одетую даму в Грозовой Обители.
Она не смогла отказать себе в удовольствии повернуться перед кузеном, демонстрируя новое платье в самом выгодном свете. Она жаждала восхищения, и устремленные на нее мужские глаза могли утолить эту жажду лучше, чем женские.
— Твой эскорт прибыл и ждет тебя во дворе, — объявил Бут. — Мне очень жаль, что я не тот счастливчик, который сопровождает тебя к Норе.
Камилла улыбнулась ему, повинуясь охватившему ее сегодня стремлению одарить теплом каждого, кто обратит на нее внимание, и вышла из дома. Росс стоял внизу у крыльца. Когда Камилла появилась на пороге, он обернулся. Его преисполненный изумления взгляд вознаградил все усилия Камиллы: перед глазами Росса предстала женщина, не имевшая ничего общего ни с гувернанткой, встреченной им на пароходе, ни с упрямой наследницей, ссорившейся с ним по любому поводу. Ничем не походила она и на наивную девушку, обнимавшую его под буком. Сегодня она — дочь Алтеи.
Впрочем, Росс очень быстро овладел собой и воздержался от замечаний относительно ее внешности. Камилла вскоре обнаружила, что он справляется с ролью джентльмена не хуже, чем Бут. Они спустились по тропинке, пересекли железнодорожное полотно и пошли вдоль берега реки. Росс раздвигал перед ней ветки, помогал преодолевать крутые спуски и подъемы — словом, вел себя так, словно Камилла и впрямь была такой хрупкой, какой хотела выглядеть в этот вечер. Иногда у нее мелькало подозрение, не издевается ли он над ней хотя бы чуть-чуть, но если под его подчеркнуто предупредительными жестами и таился намек на насмешку, то это не мешало Камилле чувствовать себя уверенно.
Они остановились на минуту, чтобы полюбоваться на флотилию парусных лодок, скользивших по глади голубого Гудзона; Камилла провожала их взглядом, пока они не скрылись из виду, чувствуя, что эти лодки каким-то необъяснимым образом подтвердили ее право быть сегодня веселой и беззаботной.
Взгляд на Голубые Буки всегда успокаивал, вселял бодрость и гнал уныние прочь. Правильной формы куб на высоком фундаменте с широкой верандой, выходившей к реке. На склоне лужайки, разбитой сбоку от дома, два старших ребенка Норы играли в крокет, а няня сидела с младшим. Пятнистый пес Чемпион заметил посетителей и ринулся к ним, продираясь сквозь траву. Росс ласково принял на себя его экспансивное приветствие, удерживая далматина подальше от Камиллы.
— Он скучает по своему хозяину, — пояснил Росс. — Как и все мы. Муж Норы умер около года назад. Тед Редферн был одним из моих лучших друзей. С тех пор я помогаю Норе решать некоторые деловые проблемы. Она храбрая женщина. Надеюсь, вы подружитесь.
На этот раз в голосе Росса прозвучала нежность, заставившая Камиллу окинуть его быстрым взглядом. Было ли его отношение к жене Теда Редферна только дружеским? Она поймала себя на том, что эта мысль причиняет ей боль, имевшую слишком большое сходство с другим, более вульгарным чувством. Нет, она не унизится до ревности к Норе Редферн!
Служанка провела их в большую гостиную, оклеенную зелеными обоями и обставленную удобной мягкой мебелью, выглядевшей несколько изношенной и потертой: видимо, в комнату всегда был открыт доступ детям. Над каминной доской находилось круглое окно, которое казалось прорубленным прямо сквозь большую трубу, располагавшуюся за камином. Голубое небо с плывущими по нему облаками виднелось за двойными стеклами, чью поверхность с другой стороны опоясывала раздваивавшаяся вытяжная труба.
Скоро к гостям присоединилась Нора, румяная и немного запыхавшаяся. Ее темные полосы были зачесаны назад и стянуты на затылке черной бархатной лентой. Казалось, она едва успел причесаться к их приходу. На ней было простое шелковое черное платье, которое шло Норе благодаря незамысловатости покроя.
— Извините, что заставила вас ждать, — проговорила она, протягивая руку Камилле, потом Россу. — Я каталась на Алмазе и потеряла счет времени. Такое со мной бывает. Тед говорил, что мне бесполезно покупать часы, потому что я забиваю на них смотреть.
Она заметила интерес Камиллы к необычному окну и улыбнулась.
— Мой дед спроектировал это окно, когда строил дом. Раньше между двумя стеклами висело чучело птицы. Но мне больше нравится смотреть на небо.
Манеры Норы были заразительно дружески, и при других обстоятельствах Камилла, несомненно, откликнулась бы на ее теплоту. Но сейчас она проявляла вовсе не свойственную ей настороженность, слишком пристально наблюдая за тем, как Нора и Росс смотрят друг на друга. Камилле не хотелось вести себя подобным образом, но так уж получалось.
Служанка внесла красивый чайный сервиз, сэндвичи и пироги. Нора удобно устроилась в кресле и приступила к беседе.
— Я хорошо помню вашу мать, — обратилась она к Камилле. — Она часто приходила к моей маме, когда я была еще маленькой. Мама живет теперь в верховьях Гудзона. Я написала ей, что собираюсь вас пригласить. Кстати, вы снова предполагаете открыть дом?
— Открыть дом? — переспросила Камилла. — Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.