Как Хисматулла не отнекивался, а эсэй вручила ему тяжелый сверток с пресными лепешками.
Чтобы не слышать ее захлебывающихся рыданий, Хисматулла крепко поцеловал мать и выбежал из избы в огород.
Как и условились, Газали и Мустафа поджидали его у Красного яра. Партизаны еще не подошли.
— В поселке тихо, — доложил Газали. — На прииске все работы приостановлены — золота совсем нет. Казачьего гарнизона в поселке нет, это совершенно точно. А поможет нам Дмитрий, кассир, двоюродный брат моего друга Ивана…
Он негромко, но резко свистнул, и из кустарника вышел худощавый мужчина в зеленой куртке.
— 3-здравствуйте, товарищ, — сказал он, слегка заикаясь. — Удобное время выбрал. Хозяин, Нигматулла-бай, привез вчера молодую жену, свадьбу играли, гости — офицеры и купцы — беспробудно пьяные. Я разделяю программу большевиков и вам помогу. Вот ключи от конторы и кассы.
— А ты, товарищ?
— Нет, с вами я не пойду. У меня дети, боюсь рисковать их судьбою… На крыльце конторы один часовой, милиционер, да и тот крепко пьяный… Вы меня привяжите к березе, я оправдаюсь, что напали разбойники, отняли ключи. Но если вас поймают…
— Спасибо, товарищ! — от души сказал Хисматулла. — Безопаснее, я думаю, тебе бы с нами в лес уйти! Но это твое дело.
— Нет, я останусь, а вы меня не выдавайте, если попадетесь.
— Обещаю!
— Я должен отомстить за казнь моего незабвенного брата Ивана! — пылко воскликнул Дмитрий.
— Понимаю и одобряю! И все же лучше бы тебе, товарищ, до рассвета увезти детей, жену, стариков в лес, на хутор. Мы бы их сберегли.
— Нет, я все обдумал, останусь з-здесь, — решительно сказал Дмитрий Скворцов.
10
Заки Валидов давно зарился на юргаштинское золото. Два пуда золотого песка — это уже капитал. Но это и самостоятельность башкирского правительства: не придется клянчить у атамана Дутова денег на любой, самый незначительный, расход. Необходимо как можно скорее возобновить работу Юргаштинского, да и соседних приисков. Справится ли с этим наитруднейшим в условиях гражданской войны делом Нигматулла? Сомнительно!.. Старатели не любят его, хозяина, хищника, бая. Нигматулле нужен помощник, своего рода директор-распорядитель, энергичный, настойчивый, но и умеющий с рабочими потолковать по душам… Ба! Постой, постой… А почему бы не послать в Юргашты Кулсубая? Да, он неуравновешенный, вспыльчивый и с большевиками якшался, но, безусловно, честный. И старатели, и жители окрестных аулов относятся к нему с уважением.
Повеселев, Заки остановился перед высоким зеркалом — трюмо, залюбовался собою, джигитом, в новеньком, с иголочки, френче и широкой фуражке, в начищенных до блеска сапожках. Щупленький, он во френче, в брюках-галифе казался и выше и стройнее. Сейчас он чрезвычайно нравился самому себе. «Я молод, все еще впереди, обязательно стану ханом огромного тюркского государства: ядро — Башкирия, остальные княжества в вассальной зависимости…» Заки — историк, он глубоко изучал историю Запада и Востока. Превыше всех он ценил канцлера Германской империи Бисмарка, провозгласившего, что в политике надо укрощать народ кнутом, а баловать пряником. Вот и надо теперь поманить Кулсубая пряником.
Он взял со стола медный колокольчик, позвонил. Бесшумно открылась дверь, вошел статный молодой адъютант. Увидев, что председатель Военного совета башкирского правительства, главнокомандующий армией погрузился в чтение деловых бумаг, адъютант выжидательно остановился, потом напомнил о себе покашливанием.
Заки поднял глаза:
— Ах, да, позовите начальника штаба!
— Слушаю.
Через минуту в кабинет вошел запыхавшийся полковник Галин.
— Этого непокорного… говорю, этого Кулсубая придется освободить из тюрьмы, — небрежно сказал Заки, будто речь шла о сущих пустяках.
— Освободить? Как это освободить? — ахнул Галин. — А что скажет атаман Дутов?
— Нам надлежит заботиться об интересах нации, а не об оренбургских казаках, — строго напомнил Валидов. — Бунт в полку Антонова можно свалить на партизан. Это во всех отношениях выгодно: можно выпросить денег, оружия на борьбу с красными партизанами.
— Но ведь он прогнал Шаяхмета-муллу!
— И слава богу, что прогнал этого бестолкового мальчишку! Мне докладывали, что Шаяхмет усердно вертится вокруг штаба Дутова. Видно, хочет умаслить атамана. Говорили, что мечтает создать собственный отряд Кэжэнского кантона. И пусть создает. Благословляю!
— Заки-эфенде, нельзя выносить окончательный приговор молодому, — заступился за Шаяхмета полковник. — Этот мулла еще нам пригодится… А Кулсубай заигрывал с большевиками. Как можно об этом забыть?