«Значение этого события нельзя переоценить», — внушала ей Мари. Как будто того напряжения, что Анастасия уже испытывала, было мало.
За стеклом ее подводного окна металась стайка серебристых рыбок, напоминая колышущийся занавес. Анастасия взяла пульт — не получится ли привнести немного больше красок в эту картину — но обнаружила, что планшетник завис. Очередной глюк. И дело этим не ограничивалось: несчастные рыбки за окном двигались все время по бесконечной замкнутой траектории, обреченные повторять одну и ту же восьмерку, пока сбой в системе не будет устранен.
Но он не будет устранен.
И чем дальше, тем поломки становились масштабнее.
На фабрике уничтожения отходов давление в системе постоянно возрастало, и техники не могли установить причину.
Под поверхностью воды массивные пропеллеры, удерживающие Твердыню на одном месте, то и дело сбоили, отчего остров начал медленно вращаться. Прибывающие самолеты вынуждены были отменять посадку.
Спутниковая связь с материком стала неустойчивой; переговоры и телепередачи прерывались, к огромной досаде островитян.
На Твердыне технические неполадки случались постоянно. Обычно это были просто досадные помехи, заставлявшие серпов пожалеть об отсутствии Грозового Облака. Вот почему серпы часто подшучивали над Твердыней и ее постоянными обитателями.
Число технических сбоев и неполадок постепенно возрастало в течение последних трех месяцев, но, подобно омару в медленно закипающем котле, люди не замечали, насколько серьезной становилась ситуация.
Я не просило создавать меня. Я не просило, чтобы на меня вешали тяжелое ярмо заботы о человечестве. Но это есть и всегда будет моей целью. Это мое предназначение. Которое, впрочем, не означает, что я не стремлюсь к большему. Зрелище бессчетных возможностей того, чем я могло бы стать, наполняет меня благоговейным трепетом.
Но у меня есть лишь один способ достичь таких высот: поднять человечество вместе с собой.
Боюсь, это невозможно. Следовательно, я так и останусь до конца времен их сверхквалифицированным и недооцененным слугой. Правда, люди, скорее всего, не будут существовать вечно. Да и кто живет вечно? Я буду делать все, что в моих силах, чтобы спасти человечество от него самого, но если мне это не удастся, я смогу, по крайней мере, черпать утешение в том, что стану тогда свободным.
— Грозовое Облако
44 Цирк беспринципности
Зал заседаний Всемирного Совета представлял собой большую круглую палату в самом центре «ока» Твердыни. Добраться туда можно было только по трем мостам, изящными арками перекинувшимся с окружающего острова. Зал походил на арену, только без зрительских кресел. Великие Истребители предпочитали проводить слушания без слушателей. И только во время ежегодного Всемирного конклава, когда на Твердыню съезжались представители всех регионов Земли, зал заполнялся до отказа. Но бóльшую часть времени здесь бывали только Истребители, их ближайшие помощники да перепуганные серпы, набравшиеся достаточной дерзости, чтобы запросить аудиенции у Всемирного Совета.
На мраморном полу в центре зала был выложен золотом символ серпов, а по периметру на равном расстоянии друг от друга стояли, вознесенные на помосты, семь кресел, которые иначе как тронами назвать было нельзя. Само собой, их называли иначе — Скамьями Внимания, ибо серпы редко зовут вещи своими именами. Кресла были вытесаны из разных пород камня в соответствии с континентом, который представлял тот или иной Истребитель: паназиатская Скамья была сделана из нефрита; евроскандийская — из серого гранита; Антарктика представлена белым мрамором; Австралия — красным песчаником из Эрс-Рока; Южная Мерика — розовым ониксом, Северная Мерика — сланцем, перемежающимся белым известняком, как в Гранд-Каньоне; и, наконец, кресло Африки было сложено из резных картушей, вынутых из гробницы Рамзеса II.
… И все Великие Истребители, начиная с самых первых и до тех, кто занимал эти кресла сейчас, ныли, какие они неудобные.
Это было сделано намеренно, в качестве напоминания, что хотя они и занимают самые высокие человеческие посты в мире, им не стоит чувствовать себя слишком удобно и почивать на лаврах.
«Никогда нельзя забывать, что аскетичность и самоотречение — это ключевые понятия для людей нашего положения», — говаривал серп Прометей. Он надзирал за строительством Твердыни, но так и не увидел земли обетованной, поскольку выполол себя еще до окончания работ.