— Вам надо поспать, Борис Сергеевич, — тихо сказала девушка.
— Да, пожалуй, — ответил он. — А сами-то что не отдыхаете?
— Столько впечатлений за день, что просто сон не идет. Давеча думала: не доберусь до бивака, упаду. А сейчас неохота ложиться.
Лаптев закурил.
— Вы откуда пришли в армию? — спросил он девушку, чтобы как-то поддержать разговор.
— Из Куйбышева, с третьего курса института. А вы?
— С Урала. Вообще-то я еще салага по армейским понятиям, служу всего полгода.
— У меня военный стаж больше, — засмеялась Петряева. — На месяц. Была санинструктором, потом перевели в полковую санчасть. Это в кавалерийской дивизии. Под Тихорецкой чуть в плен не попала. Хорошо, что моряки выручили.
— Как это было?
— Дивизию здорово потрепали, пришлось в спешном порядке эвакуировать. Собрала я своих раненых в школе и жду, когда придут повозки. Вдруг забегает казачок и кричит мне: «Что ты, дура, сидишь? Тихорецкую немцы заняли!» Я искать врача, а его и след простыл. Был у нас санитар Егор, здоровый такой детина. Оставила я его возле раненых, а сама побежала обстановку разведать. Смотрю, идет отряд морской пехоты. Я кричу: «Ребята, выручайте, так, мол, и так». Они свое барахлишко забрали с повозок и давай моих раненых грузить. А тут уже и немцы показались, перестрелка завязалась. Еле ушли. И вот опять в такую же ситуацию попала.
— Да, обстановка не из приятных, — подтвердил Лаптев. — Я никогда не бывал в горах, плохо ориентируюсь в них. Но раз дорога есть, значит она куда-то нас приведет. Другого пути у нас нет.
— У меня сердце чувствует: вырвемся.
— Дай бог, как говорят.
— У людей вся надежда на вас, Борис Сергеевич. Вы старший по званию.
Лаптев вздохнул.
— С удовольствием передал бы власть в другие руки. Оскольцеву хотя бы. Но не поймут бойцы, посчитают, что струсил.
— Вы женаты, Борис Сергеевич?
— Да нет, не успел. А вы замужняя?
— Тоже нет. Думала, институт закончу, тогда уж. А теперь… Не до свадьбы, живой бы остаться.
— Боитесь смерти?
— Боюсь. Считайте, что не жила еще. Ладно, Борис Сергеевич, отдыхайте. Я тоже пойду прикорну часок-другой.
Проснулся Лаптев от выстрелов. Соскочив с повозки, громко крикнул:
— Кто стрелял?
— Лазутчиков поймали, товарищ военврач, — ответил Буряк. — Троих егерей.
Светало, на дороге метались люди.
— Давайте их сюда.
К Лаптеву подвели троих высоченных, со спортивной выправкой парней в форме горных стрелков.
— Красноармейца Никитина хотели утащить с собой, а он крик поднял, — доложил моряк. — Ну наши и зацапали их. Здоровенные, еле справились.
— По-русски говорите? — спросил военврач у гитлеровцев.
Немцы молчали.
— Разрешите, товарищ военврач третьего ранга, я с ними по-немецки поговорю.
К Лаптеву подошел молодой боец.
— Спросите, кто они, из какой части.
— Это — тирольцы, — сказал боец, переговорив с одним из гитлеровцев. — Все из 49-го горнострелкового корпуса. Они говорят, что немецкие войска заняли Клухорский, Санчарский и Марухский перевалы, вышли в долины рек Пшиш и Хатыпс и готовятся ударить на Георгиевское.
— Как они попали сюда?
— Егеря ищут пути, чтобы выйти к побережью южнее Туапсе. Позади них несколько рот стрелков. Говорят, что скоро будут здесь.
Один из пленных что-то горячо сказал переводчику.
— Они предлагают сдаться, за это всем нам будет сохранена жизнь. Раненым окажут медицинскую помощь. Среди пленных егерей — сын оберста, полковника по-ихнему, начальника штаба дивизии.
— Поднимайте людей, — приказал военврач Буряку и Оскольцеву.
Лагерь зашумел, зазвякали металлические части амуниции, зафыркали лошади. Из каменоломни выносили раненых и грузили на повозки.
— Товарищ военврач третьего ранга, — окликнул Лаптева моряк. — Отойдите на минутку.
— Что случилось?
Буряк озабоченным жестом сдвинул мичманку на затылок.
— Вернулись ребята из разведки… Говорят, что в полкилометра отсюда дорога взорвана. По-видимому, нашими.
— Вот черт! Этого еще не хватало. И здорово?
— На совесть.
— Сержант Оскольцев! — позвал Лаптев. — Руководите сборами, мы скоро вернемся.
Бросившись в повозку, Лаптев с Буряком поскакали к перевалу. Внизу шумел горный поток. Впереди четкими контурами выделялись горные вершины. Перед ними, где-то на дальнем краю ущелья, толпились кряжи и скалы.
— Красиво? — раскрыв в улыбке рот, спросил моряк. — Вроде бы кто нарочно все это нагородил.