— А цирики откуда сюда залетели? Они же в пустыне, — удивился кто-то.
— Пустыня давно позади, — не без гордости ответил один из десантников. — Их отряд вышел к океану! Представляете? — десантник показал рукой на все еще скакавших рядом монгольских конников. — Они оторвались от своей дивизии на сотни верст. Представляете?
— Ура-а цирикам! Ура-а-а! — закричали гвардейцы.
Танкисты и автоматчики обступили десантников, начали расспрашивать о новостях. Невысокий сухощавый ефрейтор рассказал, как они брали Дальний. Десантники внезапным появлением застали врасплох лидеров русской эмиграции, в том числе атамана Семенова[37], генерала Ханшина, Токмакова.
— Самого атамана схватили? — удивился Посохин. — А мы его, зверюгу, с лейтенантом Драгунским в Мукдене искали.
— Взяли его прямо в постели, на даче под Дальним, — пояснил сержант. — Комедия была, ей-ей! Встопорщил атаман усищи и орет: как это мы осмелились появиться раньше, чем он полагал!
Потом сержант рассказал, как портартурские десантники брали в плен вице-адмирала Кабаяси и начальника морской охраны Порт-Артура Садаву.
— Старый морской волк Садаву с гордостью заявил, что первым вступил когда-то в Порт-Артур. А командир нашего десанта сказал ему: «Первым пришел и первым уйдешь!».
К Иволгину и Хлобыстову подошел сумрачный Валерий с подвязанной рукой, с расстегнутым воротом. Он сел на циновку, поглядел тоскливо на санитарную машину. Там стояла Аня в окружении танкистов.
— Как все-таки неудачно сложилась моя военная биография, — сказал он. — Четыре года проторчал на сопке. Началась война — кипят бои, свершаются подвиги. А я где-то в стороне, как в заводи, с этой больной рукой...
— В какой же заводи? К океану выходим! — поправил его Иволгин.
Они пошли в комбриговский вагон. Там шум, гам. Только что передали по радио сообщение о волнениях в Индии. Все вспомнили о мечтах мистера Скотта, подбивавшего старшину Цыбулю отобрать у англичан Индию.
Державин и Сизов сидели за столиком у открытого окна. Напротив — Волобой. Встречный ветер развевал его рассыпанные волосы. Державин, забывший в Мукдене свою трубку, непривычно держал в руке самокрутку.
— В академию направим вас, Евтихий Кондратьевич, после войны. И чтобы непременно была диссертация о действиях передовых отрядов в Хингано-Мукденской операции. Ясно? — нахмурился он.
— Это тема ваша, — ответил Волобой.
— Мне, пожалуй, поздновато в науку. Сподручней побродить с ружьишком по приамурской тайге... А вам — в самый раз. Материал великолепный. Не знаю, что скажут впоследствии историки, но, на мой взгляд, победа на Востоке — это достойный венец Отечественной войны. За десять дней разгромить миллионную армию! Найдите такой пример в истории. Молниеносный удар оборвал вторую мировую войну. Это же стратегические Канны!
— А вы обратили внимание, какое сегодня число? — спросил Русанов. — Второе сентября! Шесть лет назад началась вторая мировая война и почти в этот же день кончается. Любопытно? Правда?
Туманян шарил в эфире. Новости не заставили себя ждать. Морские десантники и армейские соединения завершили освобождение Южного Сахалина. Вслед за этим Москва передала известие о полном успехе Курильской операции.
— Вы посмотрите, какой размах! Какая стремительность! — восхищался Державин. — Да, батенька мой, грозовые денечки!
Драгунский сел около Туманяна, невесело проговорил:
— Рано кончается война. Я из-за дурацкого ранения и сделать ничего путного не успел. Как это горько...
Туманян пристально посмотрел на Драгунского, сказал сочувственно:
— Понимаю, понимаю... Эх, лейтенант! Открою тебе небольшой секрет. Слава — существо женского рода: она всегда убегает от того, кто гонится за ней, и приходит к тому, кто ее не ждет.
— За три недели всего не постигнешь...
После экстренных сообщений из приемника полились звуки маршей. А потом вдруг объявили новый вальс Шатрова «Ночь в Порт-Артуре». Тот самый, который он обещал на выпускном вечере!
Иволгин прильнул к радиоприемнику, с замиранием сердца слушал незнакомую музыку знакомого композитора — о великой победе на Востоке. Как не похож был этот новый вальс на тот старый, грустный — о печальных маньчжурских сопках! В шум морского прибоя врывался гром орудий, слышалась смелая поступь краснозвездного богатыря.
37
Давний агент японских милитаристов атаман Семенов, повинный в гибели многих тысяч людей в годы гражданской войны в Забайкалье, повешен в 1946 году по приговору советского суда. —