— Да пошел ты на хер! — неожиданно для самого себя вскипел Сухов. — Думай, что хочешь, крыса тыловая! Тебе нужен фугас или нет?! Если нужен, идём. Я покажу, где он хранится! Если нет, пусть твой костолом ведёт меня в карцер! И насрать мне на твоё прямое подключение! Выдержу! А потом плюну тебе в морду!
— Вот это уже похоже на правду, — спокойно и немного устало произнес Бойков. — Ты остынь, лейтенант. На войне как на войне. Доверяй, но проверяй.
— Проверил? — Сухов уставился на подполковника исподлобья. — Номер счета сказать, чтобы ты убедился, что я до сих пор не миллионер?
— Видел я твой счёт, — Бойков вяло махнул рукой. — Ноль на нём. Все деньги родным отправлены. Ты ведь покойник, Сухов, забыл?
— Тогда, какого чёрта ты меня мурыжишь? — Сухов успокоился настолько, что сумел даже неуклюже пошутить. — Некрофил, что ли?
— Ну да, — Бойков как-то странно усмехнулся, будто бы не над шуткой Сухова, а каким-то своим мыслям. — Значит, готов показать? А если там ловушка, то… что будем с тобой делать?
— Не суйся в ловушку и ничего делать не придётся, — Сухов твердо взглянул на Бойкова. — Я тебе информацию выдал, что с ней делать, решай сам. Кто из нас подполковник?
— Вот именно. — По лицу Бойкова стало ясно, что решение он принял. — Кто из нас подполковник?
— Ты.
— Не ты, а вы. Соблюдайте субординацию, лейтенант Сухов. С этой минуты вы восстановлены в звании, вновь поставлены на все виды довольствия и прикомандированы к контрразведке Чернобыльской бригады Барьерной армии. Получайте снаряжение, оружие, боеприпасы, приводите себя в порядок и готовьтесь к новому выходу. Время на сборы один час. Время пошло. Сержант Тарасов вас проводит. Можете идти, лейтенант.
— Есть, — Сухов поднялся, но вышел не сразу. — Вы ведь всё равно мне не верите, так?
— Не имеет значения, — Бойков поморщился. — Моя мать тоже не верила, что отец по бабам не таскается, и ничего, жили как нормальная семья до самой смерти. Недоверие делу не помеха, Сухов. «Судный день» нам почти полгода как кость в горле. Накроем шайку, просканируем всех, кто уцелеет, тогда и решим, верить тебе или нет. Если ты чист, первым извинюсь. Если врёшь, лично пристрелю. И хоть обижайся, хоть нет, Сухов. Таковы законы военного времени.
В общем-то, Павел и не обижался. Наверное, по причине отходчивости и уравновешенного в целом характера. Нет, бывало, что Сухов запоминал обиды надолго, но это случалось, когда Павел не понимал, за что его обидели или подставили. Если же он мог представить себя на месте обидчика, то забывал плохое быстро. Вот, например, сейчас. Будь на месте Бойкова сам Сухов, он поступил бы точно так же. Может, не бил бы, но морально прополоскал бы подозреваемого, как в прачечной. Доверяй, но проверяй — это правильный принцип. Особенно на войне.
Павел покинул штабной бункер и едва не столкнулся лоб в лоб с взмыленным Кабановым.
— Всё… нормально? — приятель запыхался от беготни. — Что сказал Бойков?
— Получить оружие, — коротко ответил Сухов.
Кабанов мельком взглянул на Тарасова. Тот кивнул.
— Это кстати! — лейтенант мгновенно ухватил Сухова за локоть и потащил за собой. — У меня народу в обрез! Вон там оружейка, бери, что надо, и ко мне, лады?
— А почему ты в мыле? — Сухов оглянулся. — Аврал какой-то?
— Какой аврал, ёпрст?! Боевая тревога, ты что, не слышал? Ах да, у тебя ж имплант завис! Какие-то гады из города сползаются, понял, да? Незаметно так, мелкими группами. Уже почти вкруговую нас обложили.
— Как выглядят? — Сухов насторожился.
— Да хрен их разберет. В камуфляже все. Но не босота, это точно. Упакованы одинаково, работают грамотно, позиции выбирают качественные.
— Это они, — Сухов беспокойно оглянулся на Тарасова. — Сержант, доложите Бойкову, что Апостол окружает блокпост. Он меня всё-таки выследил.
— То есть это всё-таки ваши личные дела, ты ему всё-таки задолжал, — сделал вывод Бойков, появляясь из бункера.
— Я слишком много видел и слышал, — спокойно возразил Сухов. — Через три дня Апостол собирается забросить бомбу в Узел. Он всё продумал, подготовил, а тут я. Все планы к чёрту. Теперь ему придется или снова лечь на дно, или уничтожить меня.
— Нас всех, — уточнил Бойков. — Не пойму только, почему он думает, что мы не вызовем подкрепление? Или хотя бы не доложим в штаб о его планах, дислокации и так далее.
— Так ведь нет со штабом связи! — подсказал Кабанов. — Уже минут десять, как нет.
Бойков на пару секунд завис, проверяя текущие подключения вживлённого компьютера.
— И м-сеть недоступна, — пробормотал он. — Странно. Это не так-то просто — отключить м-сеть.
— Только не для тех, кто умудрился выкрасть ядерный фугас, — заметил Сухов. — «Судный день» хорошо подготовлен и отлично снабжается. А ещё у него солидные покровители на Большой земле.
— Сейчас проверим, как эти гады подготовлены, — Кабанов взял «Шторм» наперевес. — Разрешите действовать, господин подполковник?
— Разрешаю, лейтенант. Сухов, останешься со мной. Бери оружие и занимайте с Тарасовым позицию на крыше штаба. И в темпе. Я чуть позже подтянусь.
На то, чтобы взять оружие и подняться на крышу, ушло пять минут. Позиция на крыше приземистого штабного здания была оборудована ещё в незапамятные времена, а потому оказалась удобной и даже обжитой. На плоской крыше в произвольном, как казалось на первый взгляд, порядке были расставлены бетонные и керамические метровые кубы и полукольца, а в центре торчала визирная колонка корабельного крупнокалиберного импульсно-лазерного комплекса АК-3000. Военно-морское происхождение башни с трехствольной пушкой выдавал не только её грозный, но обтекаемый вид, а еще и серый, «шаровый» окрас. Пост этого комплекса находился внутри здания, но при желании сдвоенным гаусс-пулеметом и лазерным орудием стрелок-оператор мог управлять прямо с крыши, для этого существовал пульт — на вид обруч, который надевался оператором на голову. Так что наличие башни и правильная компоновка как бы «хаотично» разбросанных блоков и полуколец позволяли минимальному количеству стрелков отражать атаки одновременно с нескольких сторон. Между бетонными блоками устроители позиции оставили ещё и несколько лежаков, словно обозначая самые выгодные позиции, так что Сухову и Тарасову не пришлось заморачиваться выбором.
Лейтенант устроился на левом фланге, Тарасов на правом. Ни договариваться, ни спорить они не стали. Просто разошлись и всё. После допроса Сухов имел полное право не общаться с сержантом без крайней необходимости, и тот, понимая это, не настаивал.
Слегка нейтрализовал кислотность их настроения Бойков, который минутой позже забрался на крышу и устроился по центру. Не стесняясь в выражениях, подполковник изложил всё, что думает об окружающих блокпост людях в целом и об их моральных качествах, сексуальной ориентации и гигиенических навыках в частности. Последний пункт получился самым пристойным из тирады Бойкова.
— Получат по полной программе, засранцы! — закончил подполковник свой монолог и надел на голову обруч управления стрельбовым комплексом.
Сухов окинул взглядом местность и покачал головой. Энтузиазма подполковника Павел не разделял. Крупный калибр и укрепления это хорошо, но у противника имелось одно большое преимущество — численное. Против взвода чистильщиков и нескольких прикомандированных собирался воевать довольно крупный отряд нелегалов. Только со стороны города короткими перебежками двигалось не меньше полусотни бойцов. Ещё столько же мелькало на берегу в районе понтонов, а сколько воинов «СД» приближалось со стороны портовых складов, Сухов не решался даже предположить. Сотня, не меньше. Так что «Судный день» оказался вовсе не шайкой, как выразился Бойков. Группировка оказалась крупным, хорошо обученным и до зубов вооружённым подразделением, способным решать серьёзные тактические задачи.
— По фронту и на правом фланге авангард противника почти в мертвой зоне, господин подполковник, — доложил Тарасов.
— На левом фланге противник в зоне поражения, — сообщил Сухов.
— Рано, — отрезал Бойков. — Пусть ещё подтянутся.
— Движение с тыла! — донеслось с позиций, обращенных к реке.