– Тише, тише! – перебила я его. – Однако ты еще не объяснил мне, Хитклиф, почему Кэтрин осталась там?
– Я сказал тебе, что мы рассмеялись, – ответил он. – Линтоны нас услышали и, как сговорившись, стремглав бросились оба к дверям; сперва было тихо, потом поднялся крик: «Ой, мама, мама! Ой, папа! Ой, мама, идите сюда! Ой, папочка, ой!» Нет, правда, они кричали что-то в этом роде. Тогда мы учинили страшный шум, чтобы еще больше напугать их, а потом спрыгнули с подоконника, потому что кто-то загремел засовами, и мы поняли, что пора удирать. Я держал Кэти за руку и торопил ее, как вдруг она упала. «Беги, Хитклиф, беги! – шептала она. – Они спустили бульдога, и он меня держит!» Чертов пес схватил ее за лодыжку, Нелли: я слышал его омерзительное сопение. Она не взвизгнула, нет, она не стала бы визжать, даже если бы ее подняла на рога бешеная корова. Но я завопил. Я провозгласил столько проклятий, что ими можно бы уничтожить любого черта в христианском мире; и я взял камень, засунул его псу между челюстями и старался изо всей силы пропихнуть в глотку. Скотина лакей пришел наконец с фонарем и закричал: «Держи крепко, Ползун, держи крепко!» Однако он осекся, когда увидел, какую дичь поймал Ползун. Собаку оттащили, сдавив ей горло, большой багровый язык на полфута свесился у нее из пасти, и с обмякших губ струилась кровавая пена. Лакей поднял Кэти. Она потеряла сознание: не от страха, я уверен, от боли. Он понес ее в дом; я прошел следом, ругаясь и грозясь отомстить. «С какой добычей, Роберт?» – крикнул Линтон с порога. «Ползун поймал маленькую девочку, сэр, – ответил слуга. – И тут еще мальчишка, – добавил он, вцепившись в меня, – с виду отпетый из отпетых! Верно, грабители хотели подсадить их, чтоб они влезли в окошко, а ночью, когда все улягутся, отперли бы шайке двери, и нас без помехи прирезали бы… Заткни свою глотку, подлый воришка! Ты за это дело отправишься на виселицу. Мистер Линтон, сэр, не выпускайте из рук ружье». – «Да, да, Роберт, – сказал старый дурак, – негодяи узнали, что вчера я получил плату с арендаторов; они думали захватить меня врасплох. Пусть приходят: я им подготовил неплохую встречу. Эй, Джон, заложи дверь на цепочку. Дженни, дайте Ползуну воды. Напасть на судью в его собственном доме, да еще в воскресенье! До чего же дойдет их наглость? Ох, взгляни, дорогая Мэри! Не бойся, это только мальчик, но по его наглой улыбке сразу видно мерзавца. Разве не будет благодеянием для страны повесить его поскорее, прежде чем он успеет проявить натуру не только выражением лица, но и делами?» Он потащил меня под люстру, а миссис Линтон насадила очки на нос и в ужасе воздела руки. Трусишки дети тоже подобрались поближе, а Изабелла зашепелявила: «Какой страшный! Посади его в погреб, папа. Он точь-в-точь похож на сына того гадальщика, который украл моего ручного фазана. Правда, Эдгар?»
Пока они меня разглядывали, Кэти пришла в себя; она услышала последние слова и рассмеялась. Эдгар Линтон, внимательно присмотревшись, наконец очухался настолько, что узнал ее. Они видели нас в церкви – мы редко встречались с ними где-нибудь еще, сама знаешь. «Да ведь это мисс Эрншо! – шепнул он матери. – И ты только посмотри, как искусал ее Ползун, – кровь так и хлещет из ноги!»
– Мисс Эрншо? Какой вздор! – вскричала она. – Будет мисс Эрншо рыскать по округе с цыганом! Впрочем, мой милый, девочка и в самом деле в трауре – ну да, конечно, – и она может остаться на всю жизнь калекой!
– Какое преступное пренебрежение со стороны ее брата! – провозгласил мистер Линтон, переводя взгляд с меня на Кэтрин. – Я слышал от Шильдеров (Шильдер был у нас викарием, сэр), что брат дает ей расти истинной язычницей. А это кто? Где она подобрала такого спутника? Эге! Да это, верно, то замечательное приобретение, с которым мой покойный сосед вернулся из Ливерпуля, – сын индусского матроса или вышвырнутый за борт маленький американец или испанец…