| Leaving Joseph to explain matters, I ran to the children's room: their door was ajar, I saw they had never lain down, though it was past midnight; but they were calmer, and did not need me to console them. |
Предоставив Джозефу рассказывать, как все произошло, я побежала к детям. Дверь их комнаты была раскрыта настежь, и я увидела, что они и не думали ложиться, хоть было за полночь; но они стали спокойней, и мне не понадобилось их утешать. |
| The little souls were comforting each other with better thoughts than I could have hit on: no parson in the world ever pictured heaven so beautifully as they did, in their innocent talk; and, while I sobbed and listened, I could not help wishing we were all there safe together. |
Они сами утешили друг друга такими добрыми словами, какие мне не пришли бы на ум: ни один пастор на свете не нарисовал бы рай таким прекрасным, каким они его изобразили в своих простодушных речах. Я слушала, рыдая, и невольно пожелала, чтобы все мы вместе поскорее попали на небо. |
| Every object she saw, the moment she crossed the threshold, appeared to delight her; and every circumstance that took place about her: except the preparing for the burial, and the presence of the mourners. |
С той минуты, как она переступила наш порог, все, казалось, ее восхищало, на что бы она ни поглядела: и вещи и весь наш распорядок - все, кроме приготовлений к похоронам и вид молчаливо скорбящих людей. |
| I thought she was half silly, from her behaviour while that went on: she ran into her chamber, and made me come with her, though I should have been dressing the children: and there she sat shivering and clasping her hands, and asking repeatedly-'Are they gone yet?' |
Я приняла ее за полоумную, - так она себя вела, пока совершали обряд: она убежала к себе в комнату и велела мне пойти с нею, хотя мне нужно было переодевать детей. Там она сидела, вся дрожа, сжимала руки и спрашивала беспрестанно: "Они уже ушли?". |
| Then she began describing with hysterical emotion the effect it produced on her to see black; and started, and trembled, and, at last, fell a-weeping-and when I asked what was the matter, answered, she didn't know; but she felt so afraid of dying! |
Потом она стала в истерическом исступлении описывать, какое действие оказывает на нее все черное, и вздрагивала и тряслась и, наконец, расплакалась, а когда я спросила - почему, она ответила, что не знает; но умирать так страшно! |
| I imagined her as little likely to die as myself. |
Мне подумалось, что она так же мало походит на умирающую, как и я. |
| She was rather thin, but young, and fresh-complexioned, and her eyes sparkled as bright as diamonds. |
Она была тоненькая, молодая, со свежим цветом лица, и глаза у нее сверкали ярко, как бриллианты. |
| I did remark, to be sure, that mounting the stairs made her breathe very quick; that the least sudden noise set her all in a quiver, and that she coughed troublesomely sometimes: but I knew nothing of what these symptoms portended, and had no impulse to sympathise with her. |
Правда, я заметила, что на лестнице у нее начиналась одышка, что при всяком неожиданном звуке ее всю передергивало и что временами она мучительно кашляла. Но я тогда не имела понятия, что предвещали все эти признаки, и ничуть не склонна была ее жалеть. |
| We don't in general take to foreigners here, Mr. Lockwood, unless they take to us first. |
Мы тут вообще не расположены к чужакам, мистер Локвуд, - разве что они первые проявят к нам расположение. |
| Young Earnshaw was altered considerably in the three years of his absence. |
За три года, что его не было дома, молодой Эрншо сильно изменился. |
| He had grown sparer, and lost his colour, and spoke and dressed quite differently; and, on the very day of his return, he told Joseph and me we must thenceforth quarter ourselves in the back-kitchen, and leave the house for him. |
Он похудел и утратил румянец, говорил и одевался по-иному; и в первый же день, как вернулся, он сказал Джозефу и мне, что впредь мы должны сидеть у себя на кухне, а столовую предоставить ему. |
| Indeed, he would have carpeted and papered a small spare room for a parlour; but his wife expressed such pleasure at the white floor and huge glowing fireplace, at the pewter dishes and delf-case, and dog-kennel, and the wide space there was to move about in where they usually sat, that he thought it unnecessary to her comfort, and so dropped the intention. |
Он даже хотел было застлать ковром и оклеить пустовавшую маленькую комнату и устроить в ней гостиную; но его жене так по сердцу пришлись и белый каменный пол, и большой ярко пылавший камин, и оловянные блюда, и горка с голландским фаянсом, и собачий закут, и большие размеры той комнаты, где они обычно сидели, -хоть танцуй! - что он счел это не столь необходимым для ее доброго самочувствия и отказался от своей затеи.
|