| The curtains were still looped up at one corner, and I resumed my station as spy; because, if Catherine had wished to return, I intended shattering their great glass panes to a million of fragments, unless they let her out. |
Гардины были неплотно сдвинуты в одном углу, и я залез на прежнее наше место и стал подглядывать. Если бы Кэтрин захотела вернуться, я раздробил бы их большое зеркальное стекло на миллион осколков, попробуй они ее не выпустить! |
| She sat on the sofa quietly. |
Она спокойно сидела на диване. |
| Mrs. Linton took off the grey cloak of the dairy-maid which we had borrowed for our excursion, shaking her head and expostulating with her, I suppose: she was a young lady, and they made a distinction between her treatment and mine. |
Снимая с нее серый салоп коровницы, который мы прихватили для нашей прогулки, миссис Линтон качала головой и, как мне казалось, отчитывала ее: она-де молодая леди, и они в своем обращении делают различие между мной и ею. |
| Then the woman-servant brought a basin of warm water, and washed her feet; and Mr. Linton mixed a tumbler of negus, and Isabella emptied a plateful of cakes into her lap, and Edgar stood gaping at a distance. |
Потом служанка принесла таз с горячей водой и вымыла ей ноги; и мистер Линтон приготовил ей бокал глинтвейна, Изабелла высыпала ей на колени вазочку печенья, а Эдгар стоял в стороне и пялил глаза. |
| Afterwards, they dried and combed her beautiful hair, and gave her a pair of enormous slippers, and wheeled her to the fire; and I left her, as merry as she could be, dividing her food between the little dog and Skulker, whose nose she pinched as he ate; and kindling a spark of spirit in the vacant blue eyes of the Lintons-a dim reflection from her own enchanting face. |
А потом они просушили и расчесали ей красивые волосы и дали ей огромные комнатные туфли и подкатили ее в кресле к огню; и я оставил ее такой веселой, что лучше и не надо. Она делила угощение между той собачонкой и Ползуном, которому щекотала нос, когда он ел; и зажигала искры жизни в пустых голубых глазах Линтонов -тусклые отсветы ее собственного чудесного лица. |
| I saw they were full of stupid admiration; she is so immeasurably superior to them-to everybody on earth, is she not, Nelly?' |
Я видел, они все были полны глупого восхищения. Кэти так неизмеримо выше их, выше всех на земле, - правда, Нел? |
| 'There will more come of this business than you reckon on,' I answered, covering him up and extinguishing the light. 'You are incurable, Heathcliff; and Mr. Hindley will have to proceed to extremities, see if he won't.' |
- Это дело не кончится так просто, как ты думаешь, - ответила я и, укрыв его, погасила свет.- Ты неисправим, Хитклиф, и мистер Хиндли будет вынужден пойти на крайние меры, вот увидишь. |
| My words came truer than I desired. The luckless adventure made Earnshaw furious. |
Мои слова оправдались в большей степени, чем я того желала; это злосчастное приключение привело Эрншо в ярость. |
| And then Mr. Linton, to mend matters, paid us a visit himself on the morrow, and read the young master such a lecture on the road he guided his family, that he was stirred to look about him, in earnest. |
А потом мистер Линтон, чтобы загладить свою неучтивость, самолично пожаловал к нам назавтра и прочитал молодому господину длинную нотацию о том, что он ведет свою семью по дурному пути, - и это побудило Хиндли серьезней взяться за мальчика. |
| Heathcliff received no flogging, but he was told that the first word he spoke to Miss Catherine should ensure a dismissal; and Mrs. Earnshaw undertook to keep her sister-in-law in due restraint when she returned home; employing art, not force: with force she would have found it impossible. |
Хитклифа не выпороли, но ему было объявлено, что, если он позволит себе хоть раз заговорить с мисс Кэтрин, его прогонят со двора; а миссис Эрншо взяла на себя задачу держать золовку в должном от него отдалении, когда девочка вернется домой; для этого миссис пустила в ход не силу - хитрость: силой она, конечно, ничего не добилась бы. |
| CHAPTER VII |
7 |
| CATHY stayed at Thrushcross Grange five weeks: till Christmas. |
Кэти оставалась в Скворцах пять недель - до самого рождества. |
| By that time her ankle was thoroughly cured, and her manners much improved. |
К этому времени рана на ее ноге совсем зажила, а манеры заметно улучшились. |
| The mistress visited her often in the interval, and commenced her plan of reform by trying to raise her self-respect with fine clothes and flattery, which she took readily; so that, instead of a wild, hatless little savage jumping into the house, and rushing to squeeze us all breathless, there 'lighted from a handsome black pony a very dignified person, with brown ringlets falling from the cover of a feathered beaver, and a long cloth habit, which she was obliged to hold up with both hands that she might sail in. |
Миссис Эрншо, пока она там гостила, часто навещала больную и приступила к своему плану ее перевоспитания, стараясь возбудить в девочке чувство самоуважения посредством изящной одежды и лести; и Кэти с готовностью принимала и лесть и наряды; так что вместо простоволосой маленькой дикарки, которая вприпрыжку вбежала бы в дом и задушила бы нас поцелуями, у крыльца сошла с красивого черного пони очень важная на вид особа, в каштановых локонах, выпущенных из-под бобровой шапочки с пером, и в длинной суконной амазонке, которую ей пришлось, поднимаясь на крыльцо, придерживать обеими руками.
|