Я все ещё сдавленно кричала, чтобы предупредить его о профессоре Георгиу, но он не слушал. Я все ещё не могла говорить, так как освобождение от заклятия требовало больше времени.
Она начала быстро плести заклятие, находясь в дальнем конце пещеры, не раздумывая, Люциан произнес защитное заклинание от ее магии. Она прокричала ещё пару заклятий, и Люциан блокировал их тоже.
Отовсюду слышались фразы на латыни, и, когда я увидела поднимающиеся из земли лозы, которые обвили руки профессора Георгиу и прижали ее к каменной стене, я поняла, что все кончено.
Она хотела прокричать что-то ещё, но Люциан произнес ещё одно заклинание, и ее рот запечатала металлическая пластина.
Кандалы на правой ноге спали в тот миг, когда Люциан охнул от боли. Его лицо покраснело, а в глазах заблестели слезы. У меня округлились глаза, когда на его лице застыло удивлённое выражение.
— Что это? — я, наконец, обрела свой голос.
В этот миг руки профессора Георгиу прорвались сквозь лозы, а длинная веревка, торчащая из тела Люциана швырнула его на пол.
— ЛЮЦИАН! — заорала я, пока профессор Георгиу пыталась отодрать металлическую пластину от своего рта. — Что вы сделали?
Я попыталась добраться до него, но моя другая рука все ещё была в кандалах. Я видела подошвы его ног и сами ноги до бедра, но остальная часть тела была скрыта за валуном.
Я дернула руку, пытаясь освободиться, а веревка отступила от Люциана. Она уменьшалась, возвращаясь к профессору Георгиу.
У меня глаза от ужаса полезли на лоб, когда я осознала, что это была не веревка, это был хвост. Она…была…гиппогрифом.
Удар жалом гиппогрифа смертелен, я в шоке вспомнила, что рассказывала мне Сэмми. Даже Изабель и Констанс не были достаточно древними, чтобы исцелить такую рану.
В мгновение ока профессор Георгиу оказалась рядом с телом Пола, кричащего в агонии. Я больше не видела металлической пластины на ее губах и поняла, что это значило. Если маг, произнесший заклинание мертв, магия умирает вместе с ним.
— Нет, нет, нет, — закричала я снова и сильнее дернула руку. Нежная кожа начала разрываться, и кровь окрасила в красный мое запястье, а по лицу потекли слезы. Но я не ощущала физической боли, причиняемой кандалами. Честно говоря, я больше вообще не обращала внимания на боль, мне нужно было добраться до Люциана. Он не мог погибнуть. Не так. Мы должны были вместе повзрослеть и провести всю жизнь вместе.
Я слышала, как профессор Георгиу говорила с Полом.
— Иди…забери…драконов, — произнес он через силу.
— Нет, я не оставлю тебя здесь, — зарыдала она.
— Миссия…
Я сильнее дернула кандалы, сосредоточив всю свою энергию на них, но слова Пола о его роли на занятиях сводили на нет все мои попытки разомкнуть их.
— Пошла прочь от них, — заорала я, когда она кинулась к Элементальным драконам. В тот же миг она обернулась, и я застыла. Мой голос прозвучал совершенно иначе.
Это заставило ее поторопиться, и она побросала их как игрушки в рюкзак. Я понимала, что их крики и щёлканье будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Она вернулась к Полу. Почему он не обращается в пыль?
Я снова взглянула на Люциана, когда она заговорила с Полом. Я слышала, как она уговаривала его попить, но не обратила на это особого внимания, сражаясь с кандалами. Каким-то образом, мои руки, наконец, освободились.
Ударившись о камень, я почувствовала пронзившую живот боль, я согнулась пополам и упала на пол. Звуки, которые я издавала, были ужасными.
— Тебе…пора…уходить, — продолжал настаивать Пол.
Я вскрикнула, когда боль пронзила обе мои ноги.
— Я не оставлю тебя здесь, Каин с меня шкуру сдерет.
— Каин…поймет.
— Нет, не поймет. Пей, — снова приказала она.
Боль в животе заставила меня взмолиться о смерти.
— Люциан, — прошептала я, но звук был другим: более тяжёлым и глубоким.
Он не ответил. Я снова прокричала его имя глубоким хриплым голосом, но ничего не произошло.
Я закричала от боли, когда новая волна накрыла все тело.
«ПОЖАЛУЙСТА. ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС!»
Боль стала распространяться от живота во все части тела, и появилось ощущение, что все в пещере зазвенело.
Я сжала зубы.
Что за чертовщина творилась со мной?
С моих губ сорвался рык, он не имел ничего общего с моим голосом, но я знала, что это я его издала. Сквозь тело прошла вторая волна боли, и показалось, что невидимые когти разрывают кожу.
Я заорала.
— Вот черт! Она Восходит, — в панике произнесла профессор Георгиу.