Позволив Солнечному Взрыву выскользнуть из когтей, я зарычала, когда что-то ударило меня сзади. Я обернулась и увидела Лунный Удар, его голубые чешуйки блестели в последних лучах садящегося солнца.
В одно мгновение тело охватило такое сильное жжение, словно я погрузилась в самое сердце вулкана, я не могла дышать…
Я проснулась ошеломленная и обнаружила, что лежу в безопасности на матрасе в комнате Сэмми. Холодный пот катился по вискам, и я задыхалась. Сколько раз мне снился Брайан и я, занимающая место второго Солнечного Взрыва?
От чувства вины меня затошнило, и я побежала в ванную.
Когда я добралась до унитаза, ничего не вышло, но рвотные позывы не прекратились. Я кашляла и дышала со всхлипами, когда загорелся свет.
Сэмми обняла меня, и я задрожала.
— Снова Брайан?
Я кивнула.
— Тихо, все будет в порядке. Ты не убивала его, Елена.
— Я знаю, но это не меняет того факта, что мне снится его убийство.
— Это всего лишь сон. Прекрати себя винить, иначе он никогда не исчезнет.
Я покачала головой. Я была в ответе за его смерть. Мне не следовало брать его с нами той ночью. Нужно было протестовать, как я и собиралась.
Сэмми отвела меня обратно в комнату. Я села на ее кровать, а она пошла на кухню, чтобы принести мне стакан воды.
Я услышала, как она возвращается, когда зазвонил телефон.
Сэр Роберт ревел, как раненый зверь, и вопил что-то о складе, сожженном дотла. Он казался раздавленным, когда кричал на Изабель. Как долго они собираются вот так ругаться?
Сэмми медленно вернулась в комнату. Ее глаза были огромными, как блюдца, а вода в стакане плескалась через край, оставляя капли на полу.
Я забрала стакан из ее трясущихся рук, внезапно испугавшись принесенных новостей.
— Что случилось?
— Блейк сжег склад. Отец собирается убить его, — она мучительно разрыдалась.
Я обняла ее и крепко сжала. Пришло время мне побыть сильной.
— Тихо, все будет хорошо.
— Нет, Елена, не будет.
Изабель пришла в комнату Сэмми. У нее было то же выражение лица, что и у дочери.
— Елена, тебе нужно собраться. Мне жаль, но ты больше не можешь здесь оставаться. Если Роберт вернется с Блейком…
— Не надо. Пожалуйста. Я могу с этим справиться.
— И куда ты хочешь, чтобы она пошла, мам? Сейчас вроде как два часа ночи.
Изабель расплакалась.
— Мне так жаль.
— Все в порядке.
Сэмми обняла маму.
— Я не могу подготовить тебя к тому, что грядет, — она посмотрела на меня, потом на Сэмми. — Я никогда не видела твоего отца таким расстроенным.
— Знаю. Он нуждается в этом также сильно, мам.
Она кивнула и поцеловала дочь в макушку.
Изабель оставалась с нами, и мы все вздрогнули, когда снизу донесся рык сэра Роберта и ругань Блейка.
Мы слышали, как они вошли в дом, и сердце застучало, когда внизу начали ломаться вещи. Ужасные рыки и крик заполнили дом. Я прикрыла уши, чтобы попытаться заблокировать звук, но это не помогло.
Изабель поднялась, и я отняла руки от ушей. Крики стали в десять раз хуже.
— Мам, останься!
— Твой отец собирается убить его, я должна идти, — сказала она, уходя.
Сэмми разрыдалась, и я не смогла удержаться и тоже заплакала, крепко обнимая ее.
Мы услышали, как голос Изабель добавился к хору внизу, когда она закричала на сэра Роберта.
Мы обе соскочили с кровати, когда услышали, что передние ворота открылись и громко хлопнули. Тотчас трое огромных мужчин вбежали во двор и спешно застучали в дверь.
— Спасибо, спасибо, спасибо, — Сэмми посмотрела в небо.
Крики и удары прекратились, как только мужчины вошли в дом. Они накричали на сэра Роберта и вытащили его из дома.
В голове кружили картины разыгравшейся внизу сцены, заставляя все тело дрожать. Я снова обхватила Сэмми и долго ее держала. Они были правы, я не была готова для чего-то вроде этого.
Той ночью мы не спали ни минуты, вместо этого наблюдая в тишине, как солнце поднимается над горизонтом. По какой-то причине слезы продолжали литься по щекам у нас обеих, и к настоящему времени вся моя футболка промокла.
— А твой брат…
— Откуда мне знать?
В шесть часов мы спустились вниз, чтобы осмотреть ущерб и узнать судьбу Блейка. Буфет был разбросан по полу, казалось, сотней обломков. Трещины и кровь расходились по стенам, как какие-то гротескные обои. Я громко ахнула, когда страх и гнев пригвоздили меня к полу.