— Она рассказала мне о твоём нежелании принимать участие в Варбельских играх, — сказала я перед тем, как передать ему шлем со спинки мотоцикла.
Он улыбнулся.
— Мы с Блейком каждое воскресенье смотрели Варбельские игры. Мы пообещали друг другу, что однажды попадём в одну команду. Я не могу нарушить обещание, Елена, — сказал он, взглянув на меня сбоку.
— Дружба с Блейком действительно много значит для тебя, а?
Он смотрел пару секунд на свой шлем, затем улыбнулся.
— Ты знаешь лишь его раздражительную и высокомерную сторону. Если бы он был старым Блейком, то я знаю, у меня, вероятно, не было бы и шанса с тобой.
— Да ладно. Он меня никогда не интересовал, — сказала я, забираясь на мотоцикл и надевая шлем. Он сделал то же самое, когда я обняла его за талию, и завел мотоцикл.
Мы быстро доехали. Я также держала глаза закрытыми, пока в наушниках шлема орала музыка. Когда я, наконец, открыла их, увидела, как Люциан подрезал пару машин. Сердце вырывалось из груди, и с губ слетел смешок. Должна сказать, что это была чертовски головокружительная поездка.
Мы свернули за углом, и даже ночью в свете впереди виднелся дворец. На семи башнях горели прожекторы, освещая небо. Мы поехали по скрытому проезду, и массивные ворота с охраной, открылись, показывая фронтальный фасад дворца. Длинная красивая подъездная дорожка с большими дубами вела на огромный двор перед замком.
Две лестницы с обеих сторон поднимались к входной двери. Один из ночных дежурных помог мне слезть с мотоцикла и подождал Люциана, чтобы припарковать транспорт в гараже на заднем дворе.
Я сняла шлем и вскинула голову наверх к каменным ангелам на крыше. Показалось, что они все посмотрели прямо на меня. С того самого дня, когда я пришла в академию, и ожили каменные драконы, я ждала, что они поздороваются со мной, но этого так и не произошло. Встряхнув головой, я пошла с Люцианом за руку по лестнице справа.
Мы остановились перед стальной дверью с дверным молотком в виде головы льва.
Он открыл дверь, и его сразу же встретил Кэт.
— Мама ещё не вернулась.
Люциан потрепал его голову обеими руками, и кругом полетели слюни. Когда мы поднялись по лестнице, Кэт снова занял своё место на большой бархатной подушке в ожидании.
— А где твоя мама? — спросила я.
— Они с папой на каком-то банкете, чтобы выудить денег для нуждающихся.
— Люциан, — я в шутку шлёпнула его.
Он потер руку с довольной ухмылкой, отчего у него образовались морщинки в уголках глаз.
— Мама занимается такими вопросами. Когда умерла королева Катрина, мама все взяла в свои руки. Это ей по душе.
— Так королева Катрина тоже помогала бедным?
— О, Елена, она была святой. У нее было огромное сердце, и она тратила много денег на благотворительные мероприятия для помощи всем, кто в этом нуждался.
Сложно было представить, что он говорил о той же женщине, что преследовала меня во снах. Почему со мной она была такой жестокой?
— Я вижу ее во сне, — еле слышно прошептала я.
— Что? — с улыбкой спросил Люциан.
Почему-то мои глаза наполнились слезами.
— Я вижу во сне королеву Катрину, Люциан, и она какая угодно, только не добрая в моих снах.
Он долго смотрел на меня.
— Когда это началось?
— Когда я попала в Пейю. Поначалу я понятия не имела, кто она такая, а когда Ченг взял меня в музей, я узнала ее, увидев их восковые фигуры. Я думала, это связано с миссией Короля Лиона. Словно она готовила меня к этому, ну и все такое. Это было так глупо, — я захихикала и вытерла слезы. — После миссии она исчезла, но сны возвратились, стоило мне снова попасть в Драконию. Она в них ужасная. Я понятия не имею, почему вообще она мне снится.
— Почему ты никому об этом не сказала?
— Ты серьезно? Вы бы все подумали, что я считаю себя особенной или что-нибудь в этом роде.
Он обнял меня.
— Ты особенная.
Я засмеялась у его груди.
— Ты понял, о чем я. Почему она мне снится?
— Я не знаю, Елена. Странно то, что она появилась в твоих снах, когда ты даже не знала ее.
— Именно, — согласилась я. Это было за гранью странности.
— Пойдем чего-нибудь выпьем. Потом разберёмся с этим.
Мне полегчало от того, что я рассказала Люциану о снах про королеву. Я бы хотела знать ее такой, какой знали они, но сейчас меня преследовала ее злобная версия, которая, скорее всего, не собиралась никуда исчезать в ближайшее время.
Зайдя на кухню, он налил нам кока-колы, добавив туда по рюмке ликера, припрятанного шеф-поваром.
— Люциан!
— Что? Мне уже почти двадцать, а разрешено пить с восемнадцати.
— Но мне ещё нет восемнадцати.
— Ты не на людях. Пойдем, — сказал он и аккуратно взял два бокала. Я пошла за ним в его комнату, и мы сели на диван. На нем были три огромных серых подушки, гармонировавших с серо-голубым интерьером его комнаты.
— Так когда ты планируешь это своё мероприятие?
— Скоро, — вот и все, что он сказал.
Я поникла и глубоко вздохнула, подумав, ради кого он всё это затевал.
— Что такое? — спросил Люциан.
— Просто мне страшно, что ты можешь не вернуться.
— Эй, я уже говорил тебе, что не собираюсь погибать в Экерском Лесу, Елена. Мне есть ради чего жить, но я должен это сделать.
— Зачем, Люциан? Блейк уже достаточно тёмен. Это лишь вопрос времени. Что, если Вайден не это имела в виду?
— Я знаю, что имела в виду Вайден, Елена. Блейк был парнем, готовым умереть за добро. Он все ещё такой, глубоко внутри и его дракон тоже. Только когда он обратится, все исчезнет. Мой друг испарится. Сейчас ещё есть время.
— И ты уверен, что узнаешь правду, когда найдешь Танию?
— Да, — кивнул он.
— Тогда, я полагаю, тебе нужно сделать это — каким-то образом найти ее и спасти его.
— Таков план, и я найду способ заявить на него права, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.
Я засмеялась.
— Ты тут немного сам себе противоречишь. Если это будет последнее, что ты сделаешь, мы не узнаем, что можно использовать, чтобы заявить на него права.
Он хмыкнул.
— Хорошо, я перефразирую. У меня нет выбора, кроме как выяснить, и это не будет последним, что я сделаю в своей жизни.
Мы оба рассмеялись.
— А как ты думаешь, почему видишь во сне королеву? — спросил он, протягивая мне бокал.
— Если бы я знала, то поверь, я бы ничего не стала рассказывать.
Он сделал глоток из своего бокала и посмотрел на меня.
— Древние верят, что определенные люди появляются у кого-то во снах, чтобы указать ему путь.
— Люциан, путь, который она для меня избрала, не тот, по которому я хочу пойти.
— А какой это путь?
— Я не знаю. Я никогда не видела этого места раньше, и оно пугает меня до чёртиков.
— Ты говоришь, что она жестокая в твоих снах. В каком смысле?
— Она никогда не говорит, только показывает на жуткое место. Когда я не хочу делать то, что просит она, она выходит из себя.
Он засмеялся.
— Прошлой ночью она вспыхнула ярким пламенем.
Он взглянул на меня, и я увидела, что его смех стих.
— Что?
— Она так умерла.
— Что?
— Папа не любит говорить о той ночи, потому что сам едва спасся. Если бы не Эммануэль, он бы не выбрался живым. Он рассказывал нам, что сделал Горан. Он привязал ее руки и ноги к кровати и поджёг.
Я вся покрылась мурашками, представив это.
— Мой отец и король Альберт обнаружили пылающую комнату, и папе пришлось оттаскивать короля Альберта от огня, чтобы он и его не поглотил.
— Это ужасно. Как он мог так поступить? Они же были друзьями.
— Люди считают, что дракон Горана передал ему слишком много эссенции, когда умирал. Это полностью завладело им и превратило в злобное существо.
— Лианы тоже Горан наколдовал?
— Нет, Елена. Лианы — это единственная вещь, обладающая большей силой, чем он в данный момент. Некоторые рассматривают их, как предсмертный акт короля Альберта. Он знал, что Пейя не выстоит под властью Горана, и с последним вздохом его любовь к людям и стране обратилась в лианы.