— Хорошо, что вы пришли к нам, принц Анса, — сказал он.
— Я ожидал чего-то в этом роде, господин Чатай, — ответил Анса.
— Хорошо. Тогда вы знаете, в чем дело. Пожалуйста, спешивайтесь и присоединяйтесь к нам. — Анса так и поступил, и Чатай представил всех. Больше половины присутствующих Анса уже знал, многие из них были королевскими советниками. Остальные же оказались высшими чинами армии и флота.
— Нам нельзя надолго оставлять свои обязанности, — начал Чатай, — поэтому будем кратки. В последнее время наша королева ведет себя странно.
— Я бы употребил более сильное слово, — сказал один из придворных.
— Какое бы слово мы ни употребили, положение становится опасным, — продолжал Чатай. — Гассем, наш смертельный враг, свободно пользуется нашим походным дворцом.
— Он свободно пользуется нашей королевой, — сказал флотский коммодор. Остальные недовольно заворчали, соглашаясь, однако, с позорным фактом.
— Давайте скажем, — заявил один из придворных, — что происходящее во дворце значительно превышает полномочия посольства. Переговоры по поводу освобождения узницы прекратились, хотя оба монарха редко разлучаются.
— Одну минуту, — прервал его Анса, — я не вижу здесь господина Хараха. Вне всякого сомнения, он, как адмирал и принц-консорт, обязан присутствовать.
Наступила неловкая тишина, которую прервал все тот же придворный.
— Господин Харах — самый отважный и преданный из наших воинов, и мы все очень его уважаем, но в данной, весьма щекотливой ситуации, мы решили, что нельзя оправдать его вовлечение в это дело.
Анса подумал, что это очень вежливый способ сказать, что нельзя надеяться на мужа-рогоносца.
— Достаточно об этом, — сказал Чатай. — Что будем делать? Я бы никогда не одобрил заговора против королевы, но сейчас мне кажется, что она не в своем уме. Я думаю, мы имеем право предпринять нечто, дабы привести ее в чувство.
— Должен сказать, что мы не можем обойти вниманием даже самые крайние меры, — добавил придворный. — Низложение монарха — чудовищная акция, но разрешить островитянам править нашей страной — еще чудовищней.
Интересно, подумал Анса, из какого он семейства. Уж наверное он не предложил бы подобного хода, если бы не рассчитывал извлечь из этого выгоду.
Чатай фыркнул.
— Это может означать гражданскую войну. Неужели у нас есть претендент с такими обоснованными притязаниями на трон, чтобы получить его без войны? Или, возможно, кто-то считает, что островитяне упустят возможность воспользоваться нашими раздорами?
— Нет, настоящих претендентов у нас нет, — сказал один из полководцев. — Королева Шаззад разделалась с ними много лет назад.
— И скатертью им дорога! — пылко сказал Чатай. — Послушайте, друзья мои, мы все хотим что-нибудь сделать, но любим друг друга недостаточно сильно, чтобы посадить одного из нас на трон! Давайте говорить практически.
— Я думаю, господин Чатай прав, — сказал Анса. — Я среди вас чужеземец, но мой отец и Гассем были врагами чуть ли не со дня своего рождения. Я думаю, господин Чатай был прав во время первого совета, после того как я взял Лерису в плен. — Он подумал, что будет политически правильным напомнить им, кто именно взял в плен эту женщину. — Он сказал, что ее следует убить, и так и нужно было поступить. Она сумела вырваться на свободу, и, возможно, какой-нибудь изменник уже сообщил об этом Гассему. Гассема необходимо взять в плен или убить сразу же, как только он появится. Я уважаю чувство чести королевы, но по отношению к этим двоим думать о благородстве глупо.
— Правильно, правильно! — в один голос закричали почти все присутствующие.
— Принц Анса, — сказал придворный, — наше уважение к вам безгранично, и мы высоко ценим ваши советы, но, как вы и заметили, вы здесь — чужеземец. Ваш отец, король Гейл, и наша королева — были друзьями и союзниками многие годы. Они дважды сражались во время великих битв, будучи союзниками.
— Что мы хотели бы знать, — прервал его Чатай, — это как отреагирует ваш отец, если мы предпримем что-либо против нашей королевы. Мы не желаем променять вторжение дикарей-островитян на штурм верховых лучников с равнин. Конечно, состояние здоровья короля Гейла под вопросом, но несколько месяцев назад мы списали Гассема со счетов как умершего, и смотрите, что из этого вышло.
— Все зависит, — сказал Анса, тщательно подбирая слова, — от природы ваших действий. Если королеву Шаззад изолируют и поместят под арест до разрешения вопроса с островитянами, мой отец отнесется к этому спокойно. Но если ее низвергнут, убьют или еще как-нибудь ей повредят, ожидайте худшего. — Вообще-то он не был в этом так уверен. Как бы ни была велика дружба между Гейлом и Шаззад, его отец может решить, что Мецпа — это слишком большая угроза для равнин, чтобы уделять много внимания Шаззад. Но Анса чувствовал, что его слова помогут сдержать самых опрометчивых и честолюбивых.