— А как тебя звать? — спросила Глаша.
— Глебка я!.. Глеб Прохоров!
— А чего ты тут делаешь один?
Этот вопрос застал Глебку врасплох.
— Понимаешь… Я, значит, с теплушками… охраняю! — забормотал он. — А батя — с бандитами…
— Тю-ю! — впервые пугается Глаша. — Батя с бандитами?.. С батькой Хмелем?.. — Она схватила Миньку за руку, потащила за собой. — Идем!.. Идем поскорей!..
— Да чего вы! — закричал Глебка. — У нас продотряд!.. На нас напали!
Но ему уже не верят.
— Возможно!.. Возможно! — лепечет Минька, отступая от Глебки. — Но нам ехать пора… Мы торопимся… к поезду…
— Подождите! Стойте! — отчаянным голосом просит Глебка и по привычке добавляет: — Стрелять буду!
Ребята припускаются еще быстрее.
Глебка бежит за ними.
— Остановитесь! Не уезжайте!.. У меня же мандат! От самого товарища Ленина! Вот и подпись его! Смотрите!..
Минька и Глаша остановились.
— Погляди! Ты ведь грамоту-то знаешь! — говорит Глаша.
Минька возвращается, осторожно берет мандат, читает про себя. Подходит Глаша, придирчиво сравнивает фотокарточку на документе с лицом Глебки.
— Вроде похож…
— Документ подлинный! — произносит Минька.
— А ты как думал?.. По этому мандату мне каждый обязан помогать! И ты, — Глебка ткнул Миньку пальцем в грудь, — в первую очередь!
— Это еще почему?
— Ты в Питер едешь?
— Ну и что?
— А то, что там и так еды нету! Да еще ты приедешь!
— А я с собой везу!
Глебка опять нахмурился.
— Ты что — мешочник?
— Никакой он не мешочник! — вступилась Глаша. — Мы ему картошки и муки дали… поделились…
— Выходит, ты кулачиха?
Глаша смотрит на Глебку такими оскорбленными глазами, что ему делается неловко.
— Ладно… вижу… не кулачиха! — сказал Глебка и попросил: — Вы мне только помогите до станции теплушки доставить! Там я мигом узнаю, где батя!.. Он приедет — сразу нам паровоз дадут — и в Питер!.. И тебя я обязательно возьму с собой. Хочешь?
— Да, но… как до станции? — спросил Минька.
— А толкать будем! — оживился Глебка. — Втроем осилим! Только буксу наладить надо!..
Трое ребят — у буксы переднего вагона. Минька рассматривает покрытое окалиной железо, ковыряет в коробке какой-то палочкой, качает головой:
— Сгорела!
— Сам знаю, что сгорела! — сердится Глебка. — Какая-то контра песку сыпанула!
— Масло у тебя есть? — спрашивает Минька.
— Я забыл, как оно и пахнет!
— А сало?
— Есть!
— Неси! Смазка нужна.
Глебка делает несколько шагов к двери теплушки, но тотчас возвращается.
— Не дам!.. В Питере хлеба нет, а я тебе сало под колеса пихать буду?
— Ты же пойми! — поясняет Минька. — Кусок сала пожалеешь, а теплушки потеряешь!
Глебка мучительно раздумывает над этими словами.
— Я чичас! Я быстро! — неожиданно говорит Глаша и убегает.
Мальчишки недоуменно смотрят ей вслед.
Возвращается Глаша с узкогорлой крынкой:
— Сметана!.. Сгодится?
Глебка заглянул в крынку, слизнул с краешка каплю сметаны.
— Жирная, как масло! Попробуй!
Минька аккуратно берет на мизинец капельку сметаны и пробует.
— Я не специалист, но, возможно, и заменит смазку… Только как же ее — туда?
— Пакля нужна! — говорит Глебка.
Все трое переглядываются. Минька широким жестом распахивает пальто на стеганой подкладке.
— Бери!
Глебка ощупал ватную подкладку.
— А ты… я смотрю… парень настоящий!
Минька махнул рукой.
— Ладно! Рви!
Глебка оттянул подкладку, но дернуть посильней не решился. Сказал для собственной смелости:
— Ты не жалей!.. Я тебя за это в продотряд зачислю и на довольствие поставлю!
— Рви, рви, не стесняйся!
Но Глебка вдруг отвернулся от Миньки, подбежал к придорожному кусту и, как фокусник, вытащил из-под веток папаху.
— Во! Это получше будет!.. А ты не сомневайся — в отряд я тебя все равно зачислю!
Довольный своей выдумкой, Глебка подошел с папахой к Глаше.
— Лей!
Глаша наклонила крынку.
— Лей — не жалей! — добавил Глебка. — За рабочим классом не пропадет!..
Большая узловая станция.
Кирпичное вокзальное здание. Множество параллельных и пересекающихся путей. Маневровый паровоз сгоняет товарные вагоны в один длинный состав. На них надписи: «Хлеб питерским рабочим», «Питерцам — от крестьян Демковского уезда», «В Петроград».
Формированием эшелона руководит плечистый матрос-балтиец.
— Право на борт! — командует он, и стрелочник переводит стрелку так, чтобы паровоз мог переехать на правую колею.