— Полный вперед!
Паровоз, прицепив вагоны, устремляется вперед.
В теплушках и на путях видны вооруженные бойцы. На платформу выходит тучный седой мужчина.
Матрос кричит ему:
— Эй, начальник!.. Как со связью? Нет еще?
— Нету!
Матрос сжимает кулаки и сердито хмыкает…
Глебка, Минька и Глаша изо всех сил упираются в стену задней теплушки, но вагоны — ни с места!
— Тю-ю! — безнадежным тоном произносит Глаша и устало выпрямляется.
Мальчишки тоже перестают толкать вагоны.
— Не знаю, как вы, — говорит Минька, — а я лично убедился, что не рожден быть паровозом! С меня хватит!
Глебка уничтожающе взглянул на него. Мальчишки вот-вот поссорятся, но опять вмешивается Глаша.
— Я чичас! — говорит она и убегает.
Знакомая узловая станция. С треском распахивается дверь, и на платформу выскакивает испуганный начальник станции. Увидев на путях широкоплечего балтийца, кричит:
— Дубок!.. Товарищ Дубок! Банда!.. Сейчас сообщили!.. Банда…
— Толком говори!
Тяжелый взгляд матроса заставляет начальника говорить более спокойно.
— Связь восстановили… Сообщают, что банда батьки Хмеля разгромила продотряд Прохорова и мимо Уречья двинулась в нашу сторону!
Мохнатые брови Дубка сошлись над переносицей.
— Что с Прохоровым?
— Сообщают — полегли до одного!
Дубок сдернул бескозырку и опустил голову.
Тоскливо прогудел маневровый паровоз.
Выждав несколько секунд, матрос напялил бескозырку на голову и гаркнул на всю станцию:
— В ружье!
Медленно катятся по рельсам три теплушки.
Упираясь ногами в шпалы, толкают вагоны Глебка и Минька. Оба раскрасневшиеся, разгоряченные. И кажется странным, что двое мальчишек сдвинули с места и катят перед собой три груженых вагона.
— Нно, милай! — слышится от передней теплушки. Глаша сидит верхом на лошади. От хомута к буферам тянутся веревки. Лошадь осторожно ступает по шпалам и тащит за собой вагоны.
Впереди железная дорога делает поворот вправо, а занесенная снегом проселочная дорога устремляется влево, огибая болото.
Ласково похлопав лошадь по крупу, Глаша говорит:
— Отсюда до станции — рукой подать!..
Усталые кони несут всадников по заснеженной дороге.
Впереди на взмыленном жеребце — батька Хмель. Слева от него — верзила.
— Куда их черти занесли! — ругается батька.
— Уклон! — объясняет верзила. — Могут аж до той станции докатиться! — Он указывает вперед и спрашивает: — Нагрянем?.. Аль ночи дождемся?.. Это ведь не Уречье — узловая!.. Как бы не нарваться…
— С ходу разгромим! — запальчиво говорит батька. — Вот только лошадям передышку за мостом надо дать!..
Всадники мчатся мимо саней, оставленных ребятами у дороги.
Неторопливо вышагивает лошадь. Большие отороченные рыжей шерстью копыта отсчитывают шпалы.
Глаша мурлыкает про себя какую-то деревенскую песенку. Лошадь прислушивается, отогнув настороженное ухо, косит назад правым глазом.
— Скоро уже! — говорит Глаша. — Я и сенца с собой прихватила!.. Остановимся — получишь полную торбу!..
А сзади теплушек между Глебкой и Минькой идет свой разговор. У Миньки затекли руки. Он попеременно опускает вниз то левую, то правую и трясет ими в воздухе.
— Устал? — сочувственно спрашивает Глебка. — Отдохни… Я один потолкаю. Я — привычный!
Минька с облегчением снимает руки с вагонной рамы. Теплушки продолжают катиться с прежней скоростью. Он шагает за ними по шпалам, смотрит на колеса.
— Идут! Можно, значит, по очереди — один толкает, другой отдыхает!
Глебка обернулся, хотел что-то сказать, но споткнулся и упал.
А теплушки катятся и катятся с прежней скоростью.
Глебка и Минька удивленно смотрят на удаляющуюся стену заднего вагона.
— Глупо! — ворчит Минька. — Зря старались!.. И вообще… Все можно было сделать проще! Надо было нам с Глашкой доехать на санях до станции и рассказать… Оттуда бы паровоз или дрезину прислали за теплушками!
Глебка усмехнулся.
— Так я вас и отпустил!.. Я уже ученый! Когда нас отцепили, машинист тоже обещал приехать за нами… слово дал!.. Пошли!
И мальчишки стали догонять вагоны.
Матрос Дубок ведет отряд по лесной дороге. Большинство — с винтовками, но есть в отряде и пара «максимов». Два бойца тащат на плечах станки, два других — стволы с рубчатыми кожухами.
Рядом с Дубком идет проводник из местных жителей. Он в лаптях, в зипунишке, в рваной шапке-ушанке.