Выбитые рюхи, как шрапнель, ударились в стену. Посыпалась отколотая штукатурка.
— Так бы вот по тем, с того берега рубануть! — говорит кто-то.
— По ним рубанешь! — отзывается другой мальчишка. — Они всем отрядом таких шишек-банок наставят — не расчухаешься!
— Нас-то больше!
— А толку?.. Мы — как рюхи! Тронь — и рассыпались!
— Слабаки! — с усмешкой произносит Сенька и берет вторую биту. — Я бы… — Он замахнулся.
— Подожди! — кричит ему Колька Клюев.
Он тащит большой деревянный щит и ставит к стене. Подняв лепешку отвалившейся известки, Колька говорит:
— Жалко же!
— Ладно! Отойди! — торопит его Сенька и прицеливается.
На этот раз он промахнулся. Бита отскочила от пола и ударилась в щит.
— Руку сбил! — недовольно ворчит Сенька.
— Я бы!.. — передразнивает его один из мальчишек.
Откуда-то издали долетает ритмичное постукиванье медных тарелок. Ребята переглянулись и, побросав биты, ринулись к выходу.
Дождь уже прошел. Солнце выглянуло из-за тучи и заискрилось на медных тарелках, которыми Валька Губарев усердно отбивает такт. Подрагивают мясистые щеки.
От задних заводских ворот, примыкающих к реке, идет отряд. Борька Граббэ — справа от колонны, Антик Дымбаев — слева.
Оторопело смотрят на них выбежавшие из цеха мальчишки.
— Бей их! — неуверенно крикнул кто-то, и толпа ребят побежала навстречу отряду.
— Стой! Ать-два! — спокойно командует Борька.
Валька Губарев последний раз громыхнул тарелками, и отряд замер.
Мальчишки с левого берега тоже остановились.
— Мы не драться пришли, — сказал в наступившей тишине Антик Дымбаев. — И делить нам нечего. Все давно разделено.
— Это наш берег! — крикнул кто-то из толпы мальчишек.
— А чей завод? — спросил Антик и выразительно взглянул на главные ворота, над которыми висела чугунная вывеска.
Отсюда она читалась справа налево. Но мальчишкам не нужно было читать ее. Они и так знали: «Завод Дымбаева» значилось на ней.
— А кто тут работал? — вопросом на вопрос ответил Колька Клюев.
— Правильно! — согласился Антик. — Твой отец работал и брат. — Он кивнул на других мальчишек. — Твой отец тоже… И твой… И твой… Только они работали в цехах! Потому я и говорю: делить нам нечего! Оставайтесь в своих цехах, а мы займем только один этот дом. В нем мой папа работал!.. Мы приведем контору в порядок. Папа вернется — все на месте, как прежде!
На отлете особняком стоит двухэтажный небольшой домик заводоуправления.
— Вам же лучше! — продолжал Антик. — Вернется папа и прикажет дать гудок. Сенькин отец откроет ворота — пожалуйста, на работу!
Как оглушенные, стоят мальчишки, не зная, что ответить на спокойные, уверенные слова сына заводчика.
Валька Губарев победно ударил в медные тарелки и важно произнес, подражая кому-то:
— Нэп, граждане! Нэп!
Ранним утром к маленькому подслеповатому домику, обитому досками с иностранными клеймами, подошел вихрастый комсомолец Василий, старший брат Кольки Клюева. Требовательно постучал в дверь. Открыл Сенькин отец, бывший заводской сторож, инвалид с деревянной ногой. Отступив внутрь, он впустил гостя и проковылял к столу. Сел на табуретку, зевнул и спросил:
— Чего не спится?
Из-за ситцевой занавески выглянул сонный Сенька.
— Ключи от завода целы? — спросил Василий.
Сторож ухватился за рыжую бороду и не то с радостью, не то с испугом воскликнул:
— Неужто… Неужто… Дымбаев возвернулся?
Он посмотрел на стену. Там на шнурке висел массивный серебряный свисток, а под ним в рамке дарственная грамота: «За многолетнюю безупречную службу заводскому сторожу Алексею Семенову от Дымбаева».
— Директором назначили, — неохотно произнес Василий.
— Кого? — вырвалось у сторожа.
Василий взъерошил вихры на голове, сделал мученическое лицо и указательным пальцем постукал себя в грудь.
— Вчера… Меня…
— Тебя? — переспросил сторож и вдруг затрясся от хохота, застучал по полу деревянной ногой.
Новый директор долго смотрел в разинутый хохочущий рот сторожа и, обозлившись, рубанул кулаком по столу.
— Гони ключи!.. Без тебя тошно!
Сенька спрятался за занавеску.
Сторож перестал хохотать, подошел к комоду, вынул из ящика связку ключей и с шутовским поклоном подал их Василию.
— Держи, директор… пустых стен!
— А пустые-то они по чьей вине? Не по твоей ли? — сердито спросил Василий. — Бывало, до революции мимо тебя болт ржавый с завода не вынесешь! Унюхаешь — и в получку штраф! А теперь все оборудование проворонил!