И Глебке становится нестерпимо страшно. Он зажмуривает глаза.
Станция Уречье. У освещенного окна дежурки и у дверей — толпа. Видно, что дежурка забита людьми до отказа. От паровоза несут к сараю прикрытые тряпьем тела.
— Давай другого машиниста! — горланит толпа, осадившая дежурку.
— Где я его возьму? — слышится из открытой двери.
Кто-то барабанит по оконному стеклу.
— Отправляй поезд!
Отдаленный гул настораживает людей.
— Бандиты вернулись! — кричит кто-то.
Гул приближается. С шумом, болтаясь из стороны в сторону, появляются три теплушки. Из буксы вылетают цветастые искорки. Вагоны мчатся по той самой колее, на которой стоит состав.
Какой-то старикашка прижался спиной к стене дежурки и крестится трясущейся рукой. Замерла толпа на платформе.
Впереди перед самыми теплушками через полотно железной дороги перебегает человек.
Мелькает огонек переведенной стрелки.
У дверей теплушки, оцепенев от страха, стоит Глебка. Перед глазами вереницей проносятся вагоны пассажирского состава. Мелькают столбы, привокзальные строения. Подмигивают и исчезают последние станционные огни.
И снова за дверью — сплошной заснеженный лес и темень.
Тревожно стучат колеса. Противно визжит букса.
На переезде вздыбилась запряженная в сани лошадь. Совсем рядом прогрохотали вагоны.
В санях — Глаша и ее двоюродный братишка Минька.
— Тю-ю! — испуганно произносит Глаша. — Чуть было не задавили, скаженные… Минька, ты цел?
— Смотреть надо, куда едешь!
— Да вроде ничего не было! — оправдывается Глаша. — Они ж без паровоза!.. Вот чудно-то!
— Не вижу ничего чудного! Оторвались от состава и мчатся, пока с рельс не соскочат!
— Пустые, наверно, — Глаша взмахивает вожжами. — Но-о, милай!
Лошадь перетаскивает сани через переезд и бредет дальше по давно наезженной, засыпанной снегом дороге. Позвякивает колокольчик под дугой.
— Снегу-то! — вздыхает Глаша. — Этак до завтра не доедем.
Катятся три теплушки.
Глебка прислушивается, смотрит вниз на шпалы. Они уже не мелькают, а медленно уплывают назад. Последний раз проскрипела сгоревшая букса — и теплушки остановились.
Глебка спрыгивает на насыпь, подбегает к переднему вагону, заглядывает внутрь. Пусто! Он бежит к задней теплушке, останавливается у тормозной площадки и начинает пятиться. На площадке лежит черная папаха.
— Ба-а-тя! — кричит Глебка.
— А-а-а! — отвечает эхо.
Глебка отворачивается, смотрит на темный лес и, охваченный ужасом, бросается прочь от вагонов. Он бежит по шпалам. Спотыкается, падает. Опять бежит. Снова падает и несколько секунд лежит неподвижно. Потом приподымает голову, смотрит назад, на теплушки.
— Трус! — шепчет Глебка. — Трус несчастный!..
Выхватив из-за пояса маузер, он идет обратно.
Рассвет. Вокруг теплушек — нетронутая белая снежная скатерть.
Стараясь не шуметь, Глебка приближается к вагонам. Косится на папаху. Хрустит снег под ногами. Он оглядывается. Никого! Через раскрытую дверь теплушки видны мешки, ящики. Глебка старательно задвигает дверь и переходит на другую сторону железной дороги.
Обогнув теплушки, он снова появляется на этой стороне. Шагнул раз, другой и остановился. Вдоль теплушек на снегу — цепочка свежих следов. Глебка выхватил маузер и крикнул угрожающим голосом:
— Кто тут?
Глебка стоит неподвижно. Он даже перестал дышать. Но все спокойно вокруг, и понял Глебка, что это его следы. Понял и рассердился. Решительно прыгнул на тормозную площадку и, как по мячу, ударил ногой по шапке.
Папаха бандита летит в придорожные кусты, а под ними вдруг начинает шевелиться что-то живое.
— Стой! — кричит Глебка. — Стрелять буду!
Из-под куста выскочил заяц.
Глебка нагнулся, взял пригоршню снега, потер им лицо и прислушался. Где-то за вагонами весело чирикали птицы. Он второй раз перешел через рельсы.
Стайка снегирей усеяла снег вдоль теплушек. Радостно перекликаясь, они склевывают зерна, просыпавшиеся сквозь пулевые отверстия в обшивке вагонов.
Спугнув снегирей, Глебка замазывает дырки снегом, собирает выпавшие зерна, бросает их в рот, жует и, поправив ремень, направляется к двери передней теплушки.
Забравшись в вагон, он вытаскивает из ящика каравай хлеба и большой нож. На другом ящике стоят весы с гирями. Глебка отрезает ломоть хлеба, тщательно взвешивает порцию, доводит ее до питерской нормы и, выбросив за дверь большое полено, выпрыгивает из теплушки. С куском в руке, с маузером в другой Глебка идет по протоптанной им тропе вдоль вагонов.