— Еду. Мама сказала, что нельзя садиться в машину к незнакомым мужчинам, но я уже знаю, что вас зовут Вадимом и вы здесь ждали Элю. Вы — очень несчастны. Я сяду к вам в машину, -решительно заявил воробышек и полез на переднее сиденье.
Когда белая «девятка» выехала на проселочную дорогу, он покосился на ее тонкий, нежный профиль и спросил:
— Как тебя зовут?
— Олеся.
— А лет сколько?
— Двадцать.
— Двадцать! — удивился он. — А я подумал: несовершеннолетняя!
— Я просто не накрашенная, — обиделась вдруг она и добавила: — Могу паспорт показать.
— Спасибо, не надо.
Вадим пригляделся к девчушке повнимательнее. Очутившись в теплом салоне, она сняла капюшон, и выяснилось, что под ним волосы медового оттенка, стянутые в хвостик дешевой пластмассовой заколкой. Но мед не тот, не гречишный, а скорее, цветочный, который похож на расплавленный янтарь и на вкус не приторный. Глаза у нее вроде бы карие, миндалевидные, скулы косые. Определенно, ее древнейшие предки попали под монголо-татарское иго. Хорошенькая, но не более того. Или просто слишком уж юная? Вот созреет, расцветет, наберется опыта, научится кокетничать и врать. И станет такой же стервой, как его бывшая супруга! Неожиданно для себя он разозлился.
Но спокойнее, спокойнее. Девчонка ни в чем не виновата, даже пыталась ему помочь, пошла в особняк парламентером, правда, с черным мужским зонтом вместо белого флага.
— И что же ты делала в этом поселке и зачем теперь едешь на Павелецкий вокзал? — спросил, чтобы как-то поддержать беседу.
— Я приехала издалека. Из небольшого городка, название которого вам ничего не скажет. Учусь в Академии Туризма. Мама отпустила меня на неделю в Москву. К подруге. То есть она нам вроде как родственница. Мама знала, что та хорошо устроилась в Москве. Я скоро заканчиваю Академию, и почти все наши едут на практику за границу. Мне нужны деньги. А мои родители… -Девушка запнулась. — Словом, у них столько нет.
— И много тебе нужно?
— Пятьсот долларов. Я отработаю. Говорят, что там, на практике, можно хорошо устроиться и даже денег привезти.
— Ну да, — он вновь покосился на девчушку, -заработать можно. Ты, случаем, эротический массаж делать не умеешь?
— Да вы что?!
— А как у тебя с английским? Читаю и пишу со словарем?
— И что с того?
— Милая, забудь. Насчет того, чтобы заработать в каком-нибудь отеле в Турции. Ведь ты в Турцию собралась? Или в Египет? Может, в Испанию, в Италию? Да еще деньги по родственникам собираешь за то, чтобы тебя там поимели! Святая простота!
— Мне все равно не дали, — тихо сказала она.
— Ну, конечно! Пятьсот долларов — не бог весть какие деньги, но в столице не принято делать подачки бедным родственникам из провинции. Не в коня корм. — После паузы добавил: -Я не хотел тебя обидеть…
— Я поняла.
Ну что за день, а? Злится на Элю, но девчонка-то при чем? Зачем ей хамить? Спросил миролюбиво:
— Значит, ты возвращаешься домой ни с чем?
— Да. Я возвращаюсь… Послушайте, я, наверное, чего-то не понимаю! — с отчаянием сказала вдруг она. — Этот город… Здесь все говорят не то, что думают, все улыбаются, но притом стараются обмануть, говорят ласково, и никто никогда прямо не скажет «нет». Но «да» не говорят тоже. Я запуталась. Но…
— Что «но»?
— Я понимаю, что если брошу сейчас все, то так и останусь жить в своем городке, с образованием, которое там никому не нужно. Почти все, кто закончил нашу Академию Туризма, работают продавцами в магазине. Или торгуют на рынке.
— А зачем вам вообще Академия Туризма?
— Ну, как же? — удивилась она. — Это же звучит! Менеджер по туризму! У нас еще есть Агролицей…
— Чего-чего?
— Бывшее сельскохозяйственное ПТУ.
Он не выдержал и расхохотался. Ну, Россия, ну страна! В городе, где за границу ездит отдыхать разве что мэр с семьей, открыли Академию Туризма! ПТУ переименовали в Агролицей. Агролицеисты в качестве практики развозят по полям навоз, а вечерами пьют самогонку.
— Вам смешно, — вздохнула она.
— Деньги-то есть на обратный билет?
— Да, спасибо.
— «Да, спасибо, надо»? Или «нет, спасибо, не надо»?
— Вот и вы такой же! — со слезами в голосе сказала она. — Разве так можно?