Конечно, в изучении иностранных языков я был уже не новичок. В период учебы в Батумском мореходном училище я почти четыре года изучал грузинский язык и даже впоследствии вел дневник на грузинском языке. В институте я изучал английский язык и вполне сносно на нем разговаривал. Когда по роду своей деятельности мне довелось оказаться в Англии, эти знания мне очень пригодились. Затем я изучал французский язык и добился определенных успехов. Позднее, в связи с тем, что мне предстояла поездка в Польшу, я поступил на 2-годичные вечерние курсы польского языка. Занятия вела красивая молодая женщина по имени Софья Пшекарская, благодаря которой я очень скоро начал говорить и читать по-польски.
Итак, я получил приказ приступить к изучению иврита. Это что-то новое и необычное для меня, но весьма интересное. Впоследствии я узнал, что евреи говорят на двух языках — это идиш, относящийся к германской языковой группе, и иврит, который относится к группе семитских языков. Они довольно близки друг другу, и оба основываются на еврейском алфавите.
Морально я был готов к выполнению данного приказа. Проблема только заключалась в том, где учиться этому языку. Я знал, что несколько моих друзей-офицеров, в числе которых — старшие лейтенанты Евгений Шелев, Михаил Шуленко, Николай Лычков и Сергей Самосудов, для изучения иврита были направлены на Высшие курсы иностранных языков в МИД СССР. Позднее все они были командированы на Ближний Восток для участия в военных действиях.
Проведя предварительную «разведку», я выяснил, что иврит изучают в МГУ им. М.В. Ломоносова и что на днях будет сформирована группа курсантов Военного института для изучения этого языка. Вот в эту то группу я и собирался включиться. Мне повезло, так как здесь же оказались мои друзья, с которыми я изучал арабский язык.
На другой день нам представили нового преподавателя. Это был пожилой, лет под семьдесят, но достаточно энергичный, веселый и жизнерадостный старичок — Абрам Иосифович Рубинштейн. Он рассказал нам, что был актером Киевского еврейского театра. Еще до войны театр собирался выехать на гастроли в Америку, однако перед самым отъездом Абрам Иосифович заболел ангиной, у него поднялась высокая температура и ему пришлось остаться дома. Вся труппа еврейского театра улетела в Америку, так и не вернувшись больше в СССР.
Он много рассказывал нам об истории Израиля, который был образован в 1948 году. По его словам, И. Сталин добивался того, чтобы Израиль стал просоветски настроенным государством. Поэтому по решению ЦК КПСС многие евреи-коммунисты вышли из состава КПСС и вошли в Компартию Израиля, предварительно выехав из СССР. Однако сталинский план не осуществился, и Израиль пошел по иному пути развития.
Израильское государство стало проводить проамериканскую политику и вступило в конфронтацию с арабским миром. Этому особенно способствовала армия Израиля, во главе с министром обороны Моше Даяном, кстати, родившимся в Одессе. Но его семья эмигрировала в Палестину, где он возглавил вооруженную борьбу против палестинцев за создание свободного и независимого Израиля.
Много интересного рассказывал Абрам Иосифович об истории еврейского народа, его расселении по миру, его обычаях, традициях и обрядах. Он любил свой народ, любил Израиль и приветствовал его освободительную политику.
Курс иврита мы прошли в течение двух лет. Кстати, знание арабского языка очень облегчало процесс усвоения иврита. По окончании курса мы неплохо читали военно-политические тексты из газет, которые каким-то образом поступали в Союз из Израиля.
Командование воинской части, где мы служили, отметили наши заслуги, и я вскоре был представлен к званию капитана Советской Армии.
Хотел бы остановиться еще на одном эпизоде в процессе изучения иврита. Мне нужно было получить хорошую языковую практику. Посоветовавшись с опытными разведчиками, я принял решение искать подступы к московской синагоге, которая располагалась на улице Архипова. Я придумал вполне реальную «легенду», которая заключалась в том, что я имею еврейские корни и хотел бы выехать к дедушке, который проживает в Израиле, а для этого мне надо быстро научиться говорить на иврите. В те годы евреев не выпускали за границу, но многие из них надеялись на выезд и «подпольным» образом изучали иврит, в том числе и в этой синагоге. Наша разведка знала это наверняка. Под видом будущего эмигранта я появился в синагоге под именем Ильи Моисеевича Райзберга. Живя когда-то в Одессе, я был знаком с этим евреем, практически моим сверстником, который вскоре уехал в Европу. Он сменил фамилию, женился на иностранке и разорвал связи с Советским Союзом.
Зная историю еврейского народа, его традиции, обряды и религию, я быстро вписался в коллектив синагоги. К тому же носил бороду как добропорядочный и верующий еврей. Вот только одного побаивался, как бы мне не оказаться со знакомыми евреями в какой-либо бане. Я же не проходил обряд обрезания, и мне было бы худо, если бы моя «легенда» раскрылась. Правда, о последствиях я не размышлял, так как жизнь к 25 годам меня уже обучила многому. Главное — это не бояться ничего, не быть трусом, а если раскроют, то выдержать все то, что подкинет мне судьба. И я шел прямо, иногда напролом, как через таежные просеки, к достижению поставленной цели и к решению тех задач, которые я обязан был решать вне зависимости от обстоятельств и разных условий. Я же был разведчиком, и я всегда знал, на что шел и что мог получить взамен. Пожалуй, это чувство риска, смелости и готовности к неизвестному будущему я пронес через все годы.
Но на этот раз мне не повезло, я полностью раскрыл себя. Дело в том, что перед посещением синагоги я переодевался в гражданский костюм. Но в тот злосчастный вечер я снял армейский китель, а на армейскую зеленую рубашку с погонами надел красивый заграничный свитер, подаренный мне одним другом, который работал советским военным атташе. Я был в армейских брюках, из которых моя жена аккуратно выпорола синие лампасы, говорящие о принадлежности к войскам связи. Мне казалось, что я одет вполне подходяще для синагоги и ничто не должно меня выдать. Но я ошибался. Один из моих новых друзей по изучению иврита встретил меня в синагоге и радостно похлопал меня по плечу, да так, что обнаружил мои погоны со звездочками. Что было дальше, я не хотел бы описывать… Пусть это будет моей тайной, моим секретом…
Разведчик — есть разведчик, он обязан знать все, но его никто не должен знать. Это закон разведки, и он строго выполняется. Нам, молодым офицерам спецслужбы ГРУ, это внушали с первого дня, когда мы переступили порог спецслужбы, которая на многие годы стала нашим родным домом. И это действительно так, дома мы бывали гораздо реже, чем на службе. Потому что разведчик и в мирное для Отечества время всегда находится на особом (военном) положении и днем и ночью выполняет свою работу, свято исполняет приказы своих командиров и не ропщет на свою армейскую судьбу.
Так закончилась для меня языковая практика в синагоге. Я вернулся в свою воинскую часть и все доложил своему начальнику. Естественно, он не одобрил такой исход дела, но учить меня уму-разуму тоже не стал.
СЛУЖБА В ВОЕННОЙ РАЗВЕДКЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Военно-политическая обстановка в мире продолжала накаляться. Шла достаточно жесткая холодная война между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом, а если брать шире, то между Северо-Атлантическим военным блоком (НАТО) и странами — участницами Варшавского договора. Это были два диаметрально противоположных лагеря в политическом, экономическом и военном аспектах.
Рядовые члены общества испытывают значительное напряжение, люди, прошедшие Великую Отечественную войну, недоумевают, почему, ведь Америка и Советский Союз были друзьями, вместе воевали против гитлеровской армии. Но обстановку, сложившуюся в мире, понимают и большинство из них разделяют идеологические и политические установки лидеров Коммунистической партии СССР.