В те годы спецслужба ГРУ начала активно комплектоваться за счет выпускников элитных вузов Москвы, в том числе МИФИ, МАИ, МВТУ им. Баумана и др. Я попал в отдел анализа и распределения материалов по направлениям. Здесь я столкнулся с офицерами, которые служили в Спецслужбе во время войны с фашистской Германией.
Что меня в них поразило? С одной стороны, это были обычные люди с обычными способностями, но поражало их отношение к специальному делу, их увлеченность, упорство и, я бы сказал, страстное отношение к делу. Не буду перечислять всех, но скажу только об одном — о первом непосредственном начальнике — полковнике Надежде Николаевне Дроздовой, человеке разносторонне развитом, интеллигентном, человеке высокой культуры. Впоследствии, по рекомендации таких же двух офицеров — коммунистов-фронтовиков я вступил в ряды КПСС и был горд, так как видел, что те коммунисты, которые окружали меня, отдавали все свои силы и знания служению нашей специальной службе, не ожидая льгот и наград.
И все же чувствовалось противоречие между опытом и знаниями старшего поколения и задачами, которые ставились перед службой. Новые задачи требовали организовать решение на современной вычислительной технике, которая создавалась именно для спецслужбы. Некоторые же из «старых» специалистов не принимали вычислительную технику принципиально, называя вычислительные машины «умными идиотами». В результате старшее поколение ушло на пенсию, а я оказался в группе недавних выпускников МИФИ и Физтеха. Начальником группы был назначен также выпускник Физтеха, с которым я работал на «гражданке» в ЦНИИМАШе, Юрий Зыков. Надо сказать, что командование совершенно точно выделило из нас лидера еще в ЦНИИМАШе. Зыкова Ю. заметил лично С.П. Королев во время работы на Космодроме и сделал его руководителем телеметрической группы через год после окончания Физтеха. Затем нашу группу пополнили три офицера Еремин, Кириллов и Неронов. Впоследствии Неронов стал нашим командиром спецслужбы ГРУ и получил генеральское звание.
Была ли работа группы плодотворной? Можно сказать и да и нет. Трудности определялись самим объектом разработки, сказывался недостаток опыта. Например, не была проработана одна из наиболее перспективных версий, связанная со спецификой службы. В случае, когда в группу попадали объекты некоторых других направлений, в частности Ближнего Востока и прилегающих регионов, то они успешно разрабатывались. Упомяну в связи с разработкой одного из объектов несколько курьезных случаев. Для того, чтобы командование части поощрило группу за один из объектов, начальник отдела полковник Гаврилов Б.П. доложил командиру части, что группа решила достаточно сложную задачу.
Именно тогда я понял, что необходимо создавать теорию решения задач, возложенных на спецслужбу ГРУ. Это была сложнейшая проблема, и ее надо было решать незамедлительно в научном аспекте. Для этого необходимо было поступить в аспирантуру.
В начале 70-х годов нашей службе было выделено несколько мест в аспирантуру одного из элитных вузов г. Москвы. Я и Юрий Зыков решили туда поступать. Мы благополучно сдали экзамены и были приняты в дневную аспирантуру.
Заместитель командира спецслужбы ГРУ по науке И.В. Гусаков особых возражений не имел, но поставил условие сдать кандидатский экзамен по теории вероятности и математической статистике, а также по дополнительной специальной дисциплине. Все указанные экзамены мы сдали успешно и только тогда были откомандированы на дневное отделение аспирантуры.
Во время работы над литературой в аспирантуре я натолкнулся на статью американца Роббинса, в которой говорилось о так называемом эмпирическом подходе к задачам математической статистики. В его статье были только некоторые качественные соображения и не указано место его работы. Через управление (ГРУ) выясняется, что Роббинс — сотрудник Агентства национальной безопасности США. Больше публикации Роббинса не появлялись, но его работа укрепила меня в необходимости продолжать начатую работу. За два года мне удалось подготовить кандидатскую диссертацию. Защищенная в срок диссертация позволила мне в дальнейшем продолжать научную работу.
Вернувшись после аспирантуры в службу, я словно по заказу попадаю в отдел, связанный именно с научно-исследовательской работой.
Наряду с практической работой я проводил исследования в области создания общей теории для спецслужбы. Основная идея мне пришла из знания теоретической физики, точнее, квантовой механики. Наконец, мне посчастливилось. Полученная математическая система управления решалась обычным аналитическим путем. В результате удалось получить необходимые алгоритмы с вытекающими практическими выводами. Экспериментальные проверки полученных результатов были осуществлены в нашей спецслужбе, а также в других родственных службах.
Получив экспериментальное подтверждение работоспособности теории, я обратился с рапортом о направлении в докторантуру ГРУ. В то время командир спецслужбы генерал Соловьев сказал мне, чтобы я подумал как следует, прежде чем писать рапорт в докторантуру. «Сверху» потребовали усилить подготовку высококвалифицированных научных кадров ГРУ. Таким образом, я оказался в докторантуре. Практически получил двухлетний творческий отпуск.
По окончании докторантуры я стал доктором наук и сразу же был уволен. Хотя мне и хотелось еще поработать в спецслужбе, судьба распорядилась по-своему. Это был 1993 год, когда я случайно встретил одного из офицеров спецслужбы, который работал в научно-коммерческой организации и пригласил меня на работу к себе.
Когда пишут воспоминания, то обычно приводят какие-то эпизоды и случаи. Попробую и я остановиться на некоторых случаях и деталях службы. Одним из первых эпизодов, который остался в памяти, — это арабо-израильская война 1967 года, когда были созданы круглосуточные группы, а на изучение арабского языка и иврита дали по одному дню. Тем не менее, мы справились с порученной работой.
Запомнились почти все зарубежные командировки, особенно в Северную Корею (1986 год). Встречали нас как самых дорогих гостей корейского народа. Надо сказать, что мы прибыли туда на смену офицерам, которые не «понравились» командование спецслужб Северной Кореи. Работа там была весьма специфической. С одной стороны, работа по 16 часов в сутки, за исключением воскресенья, с другой — мы втроем жили в огромном здании, где нас обслуживали два взвода самых красивых солдат корейской армии (девушки). Утро начиналось с кружки горячего молока, подававшейся в постель, затем завтрак из двух десятков блюд. Обед — несколько десятков блюд, причем весьма экзотических, кроме того, в комнате каждого из нас был холодильник, в котором обязательно стояла бутылка водки или ликер с женьшенем или змеей. Корейцы нас спрашивали: правда ли, что русские без алкоголя умирают? Если в течение двух дней бутылка не открывалась, то ее меняли на другую. Видимо, офицеры, работавшие до нас, работали не в таком напряженном режиме, как мы, а потому использовали водку из холодильника. Мы-то работали в очень напряженном ритме. Были во время командировки и встречи с высокопоставленными генералами корейской военной разведки, ее начальниками.
Моя судьба могла бы сложиться иначе, но что прожито — то прожито.
ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА СПЕЦСЛУЖБЫ ГРУ ДЕРЖИТ БОЕВОЙ КУРС В СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ
Е.Б.ШМЕЛЕВ[15],
подполковник спецслужбы ГРУ Генштаба ВС МО СССР
Как известно, работа человека, в той или иной степени связанного с творчеством, никогда не бывает похожей на плавное течение реки, в которой одни задачи последовательно сменяются другими и мало-помалу прогресс делает свое дело. Например, разведчик скорее напоминает дятла, который только одному ему известным способом выбирает дерево с личинками жука-короеда и очень тщательно простукивает и прослушивает его, что называется, «вдоль и поперек». А затем, после кропотливого и нередко мучительно нудного анализа, определяет места, где надо долбить, чтобы получить заветное лакомство.