Ненавижу оглядываться.
У нас мирный договор, но когда его глаза невзначай скатываются на мою грудь, а потом на ноги, мне хочется дать ему в нос.
— Мне нужен материал, — кладет трубку, постукивая по столу пальцами.
Любуюсь его руками. Я всегда по ним сохла.
— Доброе утро, Дмитрий Александрович, — отвечаю миролюбиво.
— Доброе утро, — откидывается на стуле.
Покрутив шеей, спрашивает:
— Как дела?
— У меня дела всегда отлично. Ты же в курсе, — расслабленно болтаю ногой и пристраиваю подбородок на кулак.
— Вижу, — изучает мое лицо.
Кокетливо выгибаю брови.
— Ты не меняешься, — глубоко вдохнув, сверлит меня глазами.
— Зачем мне меняться? Во мне что-то не так? — улыбаюсь, пряча за этой улыбкой злость от этого дебильного замечания.
— Нет… — бормочет, ослабляя галстук. — В тебе все так.
— Спасибо, — стряхиваю с плеча “пушинку”. — Слушаю и повинуюсь — намекаю на то, что готова выслушать его “хотелки”.
— Мне нужен репортаж, — повторяет, превращаясь в “босса”. — Наташа отсняла какую-то дичь, нам нужно завтра что-то дать в вечерний эфир вместо ее материала.
— У меня запасы не резиновые, — сообщаю ему.
— Я знаю. Но мне очень нужно. Пожалуйста.
Хрипловатые нотки его голоса гонят по спине мурашки.
Никогда я не дам ни Миллеру, ни другому женатому мужику до себя дотронуться, но это не значит, что я отпустила прошлое. Почему я не могу его отпустить? Потому что гребаная мысль “если бы” продолжает трахать мой мозг.
— Интервью с мэром подойдет? — решаю сжалиться, просто потому, что не хочу торчать в душном офисе еще хотя бы пять минут.
— О чем?
Переведя глаза на породистое лицо своего босса, мягко, как маленькому, поясняю:
— О погоде, Димочка. О чем же еще?
— Мне готовить аппаратуру? — слышу бодрый голос Матвея с пассажирского сидения.
Это похвальное рвение решаю вознаградить каким-нибудь пригласительным. Может в новый ресторан. Кажется, у меня этот пригласительный где-то был…
Нажав на тормоза, откидываю солнцезащитный козырек. Подкрашиваю губы и взбиваю у корней волосы, игнорируя сигнал клаксона сзади.
— Нет, — говорю парню.
Развалившись на сидении, он молча и с наигранным интересом за мной наблюдает.
Таскать с собой повсюду зарвавшегося пубертатника утомительно, но я сама его выбрала, потому что редакции нужна свежая кровь.
Вздохнув, протягиваю ему чип-ключ от своей машины.
— Погуляй пока. И припаркуйся. Только не поцарапай, — предупреждаю, забирая с заднего сидения сумку. — Справишься?
— Легко! — встрепенувшись, выходит из салона.
Оббежав капот, открывает мне дверь.
Водитель в черном “мерседесе”, которому заблокировала проезд, агрессивно жестикулирует.
Отвали.
Делаю ему ручкой и улыбаюсь, направляясь к крыльцу мэрии.
Чернышов никогда не начинает рабочие встречи раньше двенадцати, поэтому есть шанс занять у него полчаса в рамках “взаимопомощи”. Если переложить нашу взаимопомощь друг другу на цифры и округлить, то счет выйдет «один-один». Стоило бы позвонить, но эффект неожиданности мне нравится больше.
— Благодарю, — посылаю улыбку солидному седому мужику, который придержал для меня дверь.
Охранник на турникете встает со стула, собираясь включить мою нелюбимую шарманку.
— Добрый день, — дергает за козырек фуражки. — Гм… пропуск?
Если бы у меня был пропуск каждый раз, когда нужно сюда попасть, я была бы в полной заднице.
— Дама со мной, — объявляется за спиной “солидный” и “седой”. — Открывай, открывай… — кладет ладонь на мою талию, подталкивая вперед.
Пффф…
Мужчины — очень предсказуемые животные.
— Не перевелись еще джентльмены, — благодарю его, толкая перекладины.
Мой случайный рыцарь довольно хмыкает, проходя следом.
Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и вхожу в приемную мэра, готовясь к встрече с его секретаршей.
Увидев меня на пороге, старая грымза превращается в настоящего питбуля. В каком питомнике Чернышов вообще ее откопал? Я не нравлюсь ни одной секретарше в городе, но этой особенно. К счастью, мне на это наплевать.
— У него занято! — вскакивает она из-за стола. — И посетитель ждет!
— Разберемся, — прохожу мимо и скрываюсь за дверью широкого коридора между кабинетом Чернышова и приемной его бешеной секретарши.
Снова духота.
Закрыв за собой дверь, утопаю шпильками в старомодном ковре, рассчитывая осушить чертов кулер. Он у окна. Замерев, смотрю на выстроенные вдоль стены стулья. Приоткрываю рот, и мое потрясение ни черта не наигранное, потому что на крайнем стуле, вытянув перед собой ноги и сложив на груди руки, спит мой недавний знакомец.