Пока я это подумал — а уже сам собой на колено шлепнулся, затвор еще до того дернул, и не глядя особо, в край зарослей и грохнул с винтовки. Неожиданно для наших, они все аж затормозили, дурачки, оглядываются. А я уж внимания не обращаю — дело‑то интересное у меня. Винтовка все же не пристреляна оказалась. Но, нечасто такое бывает, если не в кино, а тут каменистая, пыльная осыпь помогла — увидел я, куда пуля попала! Облачко пыли так и встало, словно разрывной дал. На десять часов, метра на полтора так примерно. Ну, я тут же второй патрон, а тут как раз — бах! — вспышка! Ну и я в ответ, по вспышке, примерно целясь правее и ниже. Уже когда жму спуск, соображаю, что недалеко где‑то щелкнуло, пулей‑то. Встал, затвор дергая, и три шага и снова на колено, и по вспышке снова… А за спиной кто‑то из наших заорал — оттуда, значит, попали таки опять. А только все же, карабины у них, наверное, а они короткие, и тут триста метров, да речка эта, ветер — все не так им просто бить. А вот у меня — винтовка длиннющая, даром, что не пристреляна. Патрон тут винтовочный‑то — чуть помощнее нашего калашниковского. Но с очень длинного ствола пехотной винтовки — летит сильно и прямо. И отдача смешная, да и звук у винтовки на удивление тихий, вспышки тоже нет — ну оно и понятно — длинный ствол. Слишком длинный даже. Целить не так удобно, или садись на ногу, но тогда — и сам мишень. Или лежа, но они выше, а лежа стрелять вверх плохо. Да и опять — мишень. Пока все это думаю, ловлю на мушку заросли, надеюсь подловить, как высунется кто из этих. И от неожиданности, когда над ухом грохнул выстрел, дергаю спуск. Кошу глазом — Варс, оскаленный, дергает на весу, не отрывая от плеча, только голову в сторону отвел, затвор карабина. Матерый сержант, ну да кто ж иначе‑то думал. На выстрел слева отреагировал я спокойнее — Барген рядом, тот не сел, встал, словно с калашникова лупить собрался, в распор так встал, широко ноги расставив и наклоняясь вперед, и тоже — грамотно так держит карабин… С той стороны выстрел — пуля где‑то поверх пошла — и сдвоенный тут.
— Есть! — кто‑то сзади крикнул. А я, раз тут подмога есть, остальные три патрона в магазин набиваю как раз. Оглянулся — а наши все и замерли. Так и стоят живописной мишенью на спуске. Какое тут зло меня взяло!
— Вперрред, желудки! — зарычал, как когда‑то, давным — давно в той еще жизни — На мост! Вперед!!!
И снова за дело, целить по стрелкам. Их и впрямь там двое осталось — одного видать эти дядьки привалили, умелые. Да и те видать не новички — лупить стали теперь прямо с — по‑за кустов, двигаются резко, меняют позиции много. Да только не их уже берет — наши бегут по мосту — вот опять выстрел, и один из штрафников, крича, срывается вниз, но остальные бегут дальше.
А я, прикинув, куда дальше сунется стрелок, всаживаю. Насколько могу «беглым» все четыре патрона ему «наперерез». И тут же кричу Варсу:
— Пустой! — по привычке, на автомате. Тот непонимающе косит глазом, и я поправляюсь — Патроны дай, сержант! У меня все вышли!
Слышу бряк — слева. От Баргена., прямо под ноги мне шлепается обойма, пока вбиваю ее в магазин, от Варса еще одна, ее в карман. А как вбил, то смотрю — а то ли я попал в того стрелка, толи сержанты привалили одного — но остался‑то, походу, один всего дивер. Один стреляет. И нечасто, выстрелы совсем редко, и наспех, неточные. А уже наши‑то первые бегут, карабкаются по склону от моста. Остальные по мосту бегут, и кавэ — два уже там, орет что‑то, вроде как, чтоб напролом не бежали. Зря уже, уже все, не с пулеметом же тот, не отобьется. А тут сзади, стук копыт — обернулся я даже. Ну, дает! Кане, лошади своей башку плащ — палаткой замотал, да и на всем газу на мост едет! И так вперед и пролетел, через огонь, только дым за лошадью, плащ — палатку с башки ей скинул, через ряды насквозь, и по склону. Вроде как, по склону вверх кавалерии атаковать невместно, но капитан прет. Тут выстрел опять с зарослей — бах! — ах ахнул кто‑то, мотнуло капитана, попал в него дивер! Но в седле держится, и скачет вперед. Ну, тут мы все трое, не сговариваясь дали по тем кустам, откуда стреляли, беглым. Я отстрелял, а новую обойму уже на бегу заправлял, потому как решил, что надо догонять — все штрафники на том берегу, кроме раненых, кто еще жив. Вон, кто в огонь‑то упал, затих уже, так и горит там. А на этом берегу из целых остались только наш взводный, так и стоящий растеряно, сержанты, да телега и при ней тыловые — они, едрена вша, только свои винтовки откапывают из транспорта, гляди ты на этот эстонский спецназ! Сержанты кстати тоже за мной рванули. По мосту… ух, жарковато и страшно — краем глаза отметил — метров десять вниз, и стенки отвесные — и падать не мед, и если без моста — то и подавно тут ползать. А мост уже разгорелся, хоть и минуты не прошло, треск стоит — как пистолетные выстрелы. И ясно уже — кранты мосту. Новый ставить придется. Я, сразу‑то за мостом — в сторону и опять изготовился стрелять — а некуда — Кане уже доскакал, и с лошади прямо в кусты куда‑то с револьвера беглым лупит, четыре штуки как с автомата почти дал. А потом с расстановкой еще один. Отсюда не видать, чего там как. Но Варс, что поблизь от меня с карабина целился, разгибается, встает, и удовлетворенно так: