— Лимонаду, ваше благородие, — подносила она бокал, в котором позвякивал лед, — изволите?
— Не изволю, — фавн что-то чиркнул в своем блокноте, — бокал перевесит чашу нашего взаимного расчета. Но за то, что произошло сегодня утром — будет отдельный разговор.
— Конечно, мы полностью искупим свою вину, — защебетала графиня.
— Нам лучше обойти, — я покрепче перехватила Фица, — пройдем через кустарник и выйдем к лагуне, там нас будет не видно и не слышно.
Мы залезли в ближайшие кусты, стараясь пробираться как можно тише, чтобы с пляжа нас не заметили.
— Какие новости из дворца короля? — как могла, поддерживала беседу графиня.
— Плох наш король, — безразлично сказал фавн и отбросил блокнот на столик, — говорят, что долго не протянет.
— Он же такой молодой, — всплеснула руками графиня, пытаясь глазами найти место, куда сесть, но не найдя такого, плюхнулась прямо в платье на прибрежный песок.
— Это так кажется. Ему уже триста двенадцать лет.
— А законы? Какие-нибудь новые законы были приняты? Я слышала, что обсуждали возможность послабления налогового бремени тем, кто помогает королевству. А вы же знаете, что от нашего графства в казну поступает много налогов.
— От моего графства, — зевнул фавн, — судя по моим подсчетам, вы задолжали мне столько, что все ваше имение запросто может перейти ко мне.
Я остановилась, дернув Фица, от чего тот жалобно пискнул, потрепала пса по холке, он же не виноват, что я так отношусь к фавнам.
— Да что вы, ваша светлость, — заерзала по песку графиня, — такого просто не может быть. Мы исправно платим налоги, а о том небольшом одолжении, о котором я вас прошу, даже не стоит упоминать.
— Как же не стоит. У меня все записано, — он обратно взял блокнот, — вот здесь сколько одолжений сделал я вам, здесь — сколько вы мне вернули. Все подсчитано, до последней копейки.
— Конечно, ваша светлость, — не стала спорить хозяйка, и тут же перевела болезненную для нее тему. — А что говорят о наследниках?
— Наследников нет. Как и многие века, их прячут от королевского двора. Никто, кроме короля, не знает, где они находятся.
— Так если король так плох, не нужно ли искать их и привести ко двору?
— Король так не считает. Наследники, либо малы, либо тугоумны, поэтому представлять их ко двору он не хочет.
— Что же будет, если трон лишится короля, а наследники не будут найдены?
— Перейдет к тому, кто этого явно не заслуживает, — герцог резко поднялся с шезлонга и сладко потянулся, — пожалуй, искупаюсь.
— Всю жизнь от фавнов одни неприятности, — подтолкнула я вперед ребят, которые откровенно разглядывали фавна.
Протиснувшись мимо двух скал, мы вышли на маленький пляж, который надежно скрывал нас от посторонних взглядов.
— Купаться! — дети с разбегу влетели в воду. — Как жаль, что ты даже поиграть с нами не можешь.
— Могу, во что хотите играть?
— В города, — выскочил из воды Марти.
— Фу, твои города скучные, — высунула язык Айка. — Их только ты знаешь, поэтому всегда выигрываешь.
— А ты читай книжки, больше знать будешь.
— Мне только четыре, — обиделась Айка, я читать не умею.
— Тогда и не обижайся, сначала научись читать, потом будешь играть.
— Стоп, — остановила я брата с сестрой. — Давайте играть в жмурки.
— Чур, ты водишь, — быстро переключился Марти.
Я привязала Фица к камню, сняла широкий пояс с платья и завязала себе глаза. Мир погрузился для меня во тьму, только слышались редкие хлопки, да детское хихиканье. Лаял Фиц, возмущенный тем, что его не взяли в игру.
— Сейчас я вас поймаю, — бегала я по пляжу, разводя руками и пытаясь поймать детей.
Делая очередной разворот, я наткнулась на что-то большое. Проводя руками, подумала, что это явно не камень и не пальма, уж больно теплым было то, до чего я дотрагивалась.
— Вы долго будете меня ощупывать? — послышался ехидный голос.
Я резко сдернула повязку с глаз. Передо мной стоял он. Фавн, герцог, благодетель нашей графини и мой кошмар. В ужасе я отшатнулась.
— Что вы здесь делаете? — дети спрятались за камень, даже Фиц сидел тихо и не лаял.
— Плаваю.
— По пляжу?
— Язвишь? — он смотрел на меня без ненависти, но с любопытством. Если бы не глаза, в которых светился интерес, выражение его лица можно было бы перепутать с лицом палача перед казнью.