— Бентли Брендел — специальный советник президента по делам национальной безопасности и дипломатии, — прожурчал он елейно. Затем резко изменил тональность, голос приобрел металлические нотки, и он жестко произнес: — Меня начинает беспокоить то, что в последнее время до меня все больше доходят неприятные слухи о тебе, Дик.
Он быстро шел мне навстречу. Мы поравнялись с ним посередине кабинета. Крепко пожав ему руку, так что у него глаза полезли на лоб от боли, я представился:
— Дик Марсинко. Я читал некоторые твои статьи, и они мне не нравятся.
Брендел отдернул руку и вернулся на место. Величественно посмотрев на меня, он кивнул:
— Садись, Дик. Адмирал Прескотт и я зададим тебе несколько вопросов, на которые ты должен ответить.
— Спасибо, я постою, Бентли.
Он взглянул на меня.
— Как хочешь. — Толстяк чуть махнул рукой, давая команду Пинки.
Тот пару раз кашлянул, прочищая горло, и заговорил:
— П-п-появилась п-п-проблема.
— Что за п-п-проблема? Может я смогу п-п-помочь? — съехидничал я, улыбаясь ему в лицо.
Пинки побагровел.
— Ч-ч-черт побери, Дик, перестань! — Он постарался овладеть собой и продолжил: — Послушай, Дик, мы ведем очень важные переговоры с китайцами, вступающие сейчас в решающую стадию и…
Брендел хлопнул рукой по столу.
— Администрация проводит определенную политику по отношению к Китаю, нравится это капитану Марсинко или нет, адмирал. — Сверкнув глазами, он продолжал холодным сухим голосом: — За последние несколько недель развитие событий приобрело тревожный характер, что не отвечает интересам Америки. Я знаю, что ты работаешь непосредственно на председателя Крокера. И ты должен знать, что он выступает против курса администрации на установление близких отношений с Китаем и всячески препятствует этому.
Я молчал.
Голос Брендела стал еще резче.
— Председатель не прав. Он, может быть, и хороший солдат, но политик никакой. А в наших отношениях с Китаем мы руководствуемся политическими, а не военными соображениями.
Друзья, вы, так же как и я, должны знать, что Коротышка совершенно не прав. Без жесткой военной политики с нашей стороны потенциальные противники, вроде Китая, просто сотрут нас в порошок. Но я продолжал молчать, чтобы как можно больше узнать о замыслах Бентли.
Брендел все говорил, но я не слушал его, а смотрел на большую фотографию в серебряной рамке, висевшую позади него на стене. На ней изображен генерал-майор Чжу Линьфань — начальник Ли Чаймена. На фото была надпись от руки: «Бентли Бренделу, так много сделавшему для сближения наших народов». Рядом с фото висело, тоже в серебряной рамке, каллиграфически написанное изречение:
«Военное искусство — искусство обмана.
Когда ты силен, притворись слабым.
Когда ты слаб, притворись сильным.
Если цель близка, притворись, что она далека от тебя.
Только так ты добьешься победы».
Я знал эти строки из книги Сунь-Цзы «Искусство войны» и не раз пользовался этими советами.
Я переключил внимание на Толстяка.
— Вот почему, — громко сказал Бентли, — мы хотим знать, где ты был и что делал по поручению Крокера.
— А зачем вы хотите знать об этом? — задал я риторический вопрос.
— Это тебя не касается, — бросил он высокомерно. — Администрация не отчитывается перед военными — все как раз наоборот.
— А ты что, выступаешь от имени администрации?
Он надменно усмехнулся:
— Именно.
Настало время поставить его на место. Я посмотрел на него в упор.
— Слушай ты, толстый хрен, предъяви мне документ, подтверждающий это.
— Не стану я тебе что-либо показывать, — пробормотал он, сквозь зубы.
— Дело не в том, будешь или нет. Ты просто не можешь представить мне хоть какой-нибудь документ, подтверждающий твои полномочия. — Я указал рукой на стены кабинета Коротышки. — Ты знаешь, чего здесь нет? — Тот тупо посмотрел на меня. Пинки сделал то же самое.
— У тебя нет президентского распоряжения о твоем назначении на должность, — разъяснил я. Глаза Пинки расширились от ужаса.
Дело в том, что каждый помощник или специальный помощник президента с гордостью вешает на самом видном месте распоряжение о своем назначении, подписанное президентом. Только в этом случае он получает соответствующие полномочия отдавать приказы и доступ к конфиденциальной информации.
Но у Бентли не было ничего подобного. Все, что у него имелось — это роскошная обстановка, впечатляющая коллекция фотографий на стенах кабинета и красиво написанное изречение Сунь-Цзы.