Она быстро закивала головой. Бумеранг держал ее, пока я связывал ее и Ивана. Мы уложили их в постель, привязав друг к другу и накрыв одеялом, выключили свет и вышли из спальни.
3 часа 17 минут. Дак Фут уже ждал нас в гостиной, держа большой палец руки вниз. Я пожал плечами.
— Пусто, — прошептал он.
Плохо. Мне еще только не хватало, чтобы сейчас, после какой-нибудь попойки, появился гребаный русский генерал в сопровождении какого-либо сброда.
Я дал сигнал Пику заклинить дверь в номер. Это, конечно, не поможет, если они начнут ломать ее, но задержит их на некоторое время и предупредит нас об их появлении.
Затем я занялся оставшейся дверью в третью спальню. Она открывалась внутрь, и мы встали сбоку у дверной коробки со стороны замка. Пик занял позицию с другой стороны. Протянув руку, он взялся за ручку и повернул ее. Она свободно вращалась.
Восемнадцать минут четвертого. Я стоял, не двигаясь. Рука Дак Фута лежала на левом плече Бумеранга, державшего руку на моем плече. Он сжал его — значит оба были готовы действовать. Я кивнул Пику. Он повернул ручку и толкнул дверь. Она не открылась. Он попробовал еще раз. Тот же результат. Пик навалился плечом — гребаная хреновина была заперта изнутри.
Дьявол и все его присные! Пик проверил перед этим две другие двери, но не эту. Мы крупно влипли. Виктор, конечно, был уже на телефоне и вызывал свою омоновскую банду или звонил дежурному администратору, или в оба места сразу. Я оттолкнул Пика, отскочил назад и ударил в дверь подошвой ботинка прямо под замком. Она с треском распахнулась, и я влетел в спальню с пистолетом наготове и зажженым фонариком. За мной ворвались Бумеранг и Дак Фут.
Откровенно говоря, я был шокирован, просто шокирован тем, что увидел. Вы знаете, есть специальный медицинский термин на латыни, который точно описывает то, за чем я застал Гринкова. Но я не доктор, так же как и большинство из вас, и поэтому скажу попросту: Гринков и его партнер усердно обслуживали друг друга.
Шокирован я был или нет, но времени терять не мог. Подскочив к ним, я ударил его партнера по голове рукояткой пистолета, чтобы успокоить, и занялся Виктором. Он попытался оказать сопротивление, но мои ребята скрутили его в мгновение ока, превратив в мумию Тутанхамона — столько они потратили на него веревок и клейкой ленты, проделав эту процедуру быстрее, чем вы сможете выговорить «Восемнадцатая династия».
Задернув шторы на окнах, мы включили свет.
Я связал запястья и лодыжки Виктора и, залепив ему рот клейкой лентой, посадил его на кровати, облокотив на спинку. Бумеранг проделал то же самое с его партнером.
Последний кого-то мне напоминал. Я подвинул ступ к кровати, повернул его спинкой вперед и сел, облокотившись на нее руками. Партнер Гринкова был высокий, поджарый, мускулистый мужик. Глаза его горели ненавистью. Я никогда не забываю глаз, излучающих жестокость. А эти глаза я уже где-то видел. Увидев лежавшие на тумбочке около кровати наручные часы «Ролекс-Президент», золотые и весившие, наверное, с полфунта, я узнал этого типа.
Улыбнувшись ему и ткнув его стволом бесшумного пистолета, того самого «Токарева», отобранного мною у одного из его прихвостней в Москве, я сказал:
— Полковник Ролекс, как дела?
Я столкнулся с этим, скажем, хреном в России полгода назад, когда он пытался ликвидировать меня. Ролекс был полковник ОМОНа, самым безжалостным омоновским убийцей, хотя такую репутацию нелегко заработать. Очень уж свирепая конкуренция за это звание среди мерзавцев, из которых и состоит эта часть МВД.[38]
Он был связан с русской мафией. А сейчас я, к своему удовольствию, узнал, что именно «сближало» его с Гринковым.
Я не ждал ответа от него — рот-то был заклеен — и переключил внимание на Виктора. Тот сидел весь мокрый от пота. Наверное, вспотел на э-э-э работе. Я критически осмотрел его. Мужского достоинства — я имею в виду то самое мужское достоинство — было почти не видно.