Еще один пример западного подхода. Все операции «Морских котиков» делятся на семь стадий или фаз. Подготовка, проникновение на территорию противника, проникновение на объект, действия на объекте, отход с объекта, выход с территории противника, послеоперационный период. Каждая из семи фаз разбита на части, которые подробно расписаны. Сегодня каждая операция перед ее началом подвергается статистическому анализу с помощью компьютера, проигрывается на нем с учетом всех возможных вариантов развития событий. Все расписывается до мельчайшей детали перед тем, как хотя бы одному «морскому котику» разрешат пошевелить кончиком пальца.
Третий пример. Концепция достижения специальными частями относительного превосходства над превосходящими силами противника излагается с помощью диаграмм, графиков, компьютерных моделей, статистических таблиц и тому подобного.
Но многие вещи не могут быть объяснены с помощью всей этой мути. Особенно то, что вы должны чувствовать, предвидеть и подсознательно ощущать. Вам многое необходимо просто чувствовать.
Вот как мастер меча Фудо излагает свою концепцию победы в книге «Меч», написанной им в 1648 году.
«Некоторые учителя настаивают на том, что во время боя вы должны постоянно не спускать глаз с меча противника, если вы хотите убить его и одержать победу. Другие говорят — нет, вы не должны спускать глаз с рук противника, только так вы добьетесь успеха. Третьи учат вас следить за глазами противника, его ногами или бедрами. Все это неправильно. Единственное, что вы должны делать — это чувствовать своего противника, стать на его место. Так же, как стрелок из лука чувствует и предвидит полет своей стрелы или каллиграф знает, как его перо коснется бумаги. Настоящий лучник не видит цели, он чувствует ее. Великий художник не рисует круг циркулем, он просто переносит на бумагу свое видение его. Оба они просто претворяют в жизнь то, что уже существует в их подсознании. Поэтому вы никогда не должны фиксировать взгляд на чем-либо одном, вам необходимо ощущать все вокруг, когда вы сражаетесь. Если вы ведете бой в манере, позволяющей вам подсознательно оценивать ситуацию и предвидеть малейшее движение противника — вы никогда не потерпите поражение».
Поэтому, облокотившись на спинку кресла и вытянув ноги, я вновь проиграл в голове все, что произошло на «Принцессе Нантонга». Я останавливался на отдельных моментах, возвращался назад, совмещал несовместимое, пытаясь представить себя на месте противника, понять его побуждения, намерения и мотивы.
Через два с половиной часа ассоциативного мышления и медленного поглощения пива, я открыл кейс и вынул из него три вещи: страницу из бортового журнала «Принцессы Нантонга»; корабельную карту с курсом судна и мои записи беседы с Аликс Джозеф. Я внимательно просмотрел их и, наконец, понял то, что ускользало от моего внимания раньше. Ответ лежал передо мной. И он был настолько прост, что я не мог ошибиться.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СТРАТЕГИЯ ОГНЯ
Тошо и низенький японец в очках — представитель иммиграционной службы, стояли на мобильной платформе, подъезжавшей к нашему «Боингу-747». Тошо с мрачным выражением на лице возвышался на краю, скрестив руки на груди и отбивая какой-то ритм носком ботинка.
Он быстро обнял меня, коротко поприветствовал моих ребят и повел нас к двум черным джипам «бронко» с затемненными стеклами и торчащими в разные стороны антеннами. Джипы стояли недалеко от самолета на посадочной полосе. Грузовой люк «Боинга-747» был открыт, и грузчики суетились вокруг нашего багажа и трех металлических ящиков.
— Я приказал, чтобы в Риме ваш груз оформили и разместили отдельно, так быстрее, — резко проговорил Тошо.
Иммиграционный чиновник забрал наши паспорта, проверил их, поставил штамп на небольшие листочки бумаги, вложил их в документы и с поклоном вернул паспорта нам. Я уже видел подобную процедуру. Во время обострения обстановки на Ближнем Востоке израильтяне делали то же самое, чтобы не ставить въездных штампов на страницы ваших паспортов. В противном случае враждующие с Израилем страны — Саудовская Аравия, Кувейт, Оман или Алжир не разрешили бы вам въезд на свою территорию.
Озадаченный, я взял свой паспорт и, поклонившись, сказал:
— Спасибо.
Иммиграционный чиновник поклонился мне еще ниже, сказав:
— Добро пожаловать.
Мы уселись в машины, выехали с аэродрома на скоростное шоссе и помчались по нему в город. Но перед самым въездом в Токио попали в пробку и поползли со скоростью улитки. Движение было такое, что Вашингтон по сравнению с Токио выглядел раем для водителей. Тошо вел машину молча, сжав челюсти, как бульдог и мрачно насвистывал в такт передававшимся по радио мелодиям. Меня интересовало, что его так расстроило, но, зная Тошо, я его не трогал.